Приключения Буратино (тетралогия)

Париж, вернее, пепелище, которое от него осталось, порадовал золотоискателей прекрасно сохранившимся хранилищем на глубине в тридцать метров. В огромном убежище, оборудованном по соседству и рассчитанном на три тысячи человек, обнаружилось всего несколько скелетов, аккуратно уложенных в давно не работающей холодильной камере. Видимо, люди просто не успели спуститься в укрытие до того, как город накрыло ядерным одеялом. Скелет последнего выжившего лежал на кровати с чинно сложенными на груди руками. Рядом валялись пустой лекарственный пузырёк и бутылка из-под арманьяка с засохшим цветком на дне, который рассыпался в прах, как только сосуд взяли в руки. Предсмертная записка, нацарапанная ножом на стене, гласила: «В моей смерти прошу никого не винить, потому что некого».

Французское золото пришлось отправлять на орбиту двумя рейсами.

Уже вечером они добрались до Рима. Вечный город оказался отнюдь не вечным. Подобно Атлантиде и Нью-Йорку, он погрузился в морскую пучину. Но, слава богу, не так глубоко. Хранилище оказалось затоплено, но на золотые слитки это не повлияло никак; хоть и презренный, но благородный металл абсолютно не подвержен разлагающему влиянию солёной воды. Подводную операцию по добыче топлива перенесли на следующий день.

На ночёвку Легран решил отогнать челнок в Альпы.

Он хотел удивить Надежду горными пейзажами, и ему это удалось. Наверное, раньше, когда вершины были покрыты снегами, вид их был ещё величественнее, чем тот, который буквально вышиб воздух из груди Надежды, когда она вышла на капитанский мостик и встала рядом со старпомом. (Челнок отрастил новую рубку, как Амайя руку, только гораздо быстрее). На глазах девушки появились слёзы восторга.

– Мы вот сидим в Омске, среди кирпичей, всю жизнь, а оказывается, что существует и такое… Я читала, что в горах какой-то особенный воздух. Можно им подышать?

– Да, конечно. Только надо потеплее одеться, я распоряжусь, чтобы вам подобрали подходящий комбинезон.

Корабль стоял в долине, образованной горной речкой, от которой осталось только высохшее русло. Наверное, когда-то эта долина была зелена и прекрасна, но и теперь, обескровленная и истощённая, хранила она грустное очарование. Немного ущербная Луна, висевшая прямо над головой, казалась огромной и близкой. На ней были отчётливо видны пылевые моря и кратеры. Звёзды в отражённом от верного спутника Земли солнечном свете казались бледными. Обод галактики просматривался плохо, лишь ярко-жёлтый огонёк над одной из вершин бросался в глаза.

– Знаете, что это за звезда?

– Не знаю. Какой-нибудь Сириус?.. А! Я догадалась. Это же наш груз золота, летящий в космосе!

– Точно, – Камиль почему-то был горд её сообразительностью. А ещё ему очень понравилось, что она использовала слово «наш».

В ярком лунном свете всё, находящееся на Земле, казалось чёрно-белым и плоским.

Камиля мало чем можно было удивить, но неповторимая атмосфера этого места произвела сильное впечатление и на него. Причём атмосфера в прямом и переносном смыслах: холодный ветер, мягкими порывами налетающий с гор, был кристально чист и пьянил озоном. Они шли по хрустящим под ногами камням, как будто одни во Вселенной. Камиль вдруг решился на самый важный разговор в своей жизни, но начал его издалека:

– Надежда, я скоро улетаю. Осталось собрать совсем немного золота, и ничего меня больше не держит на этой планете.

– Вы думаете, вам не удастся убедить остальных лететь с вами?

– Абсолютно уверен. Как вы воспитаны в убеждении, что есть некий старик на небесах, которого надо во всём слушаться, так для наших людей старейшины – это, по сути, живые боги. Они священны, как и их прямые потомки. И когда старейшины умрут, их вечные наследники станут управлять нашим народом. Как это уже происходит на Терра Нове – главным там остался старший сын Гольденберга. И никому даже в голову не приходит, что может быть иначе. Потомственным империалистам удалось наконец построить вечную империю. Мне надоело им служить. И не только мне, но ещё капитану, и Буратино. У них была договорённость с олигархами, доставив их на Землю, они её выполнили. Теперь мы свободны и вольны следовать, куда захотим. Жаль, что на нашу с капитаном долю приходится всего две тысячи эмбрионов. Но ничего, этого количества хватит для того, чтобы основать полноценную популяцию.

– А почему вы не хотите остаться, дождаться, пока старики вымрут, и не попытаться изменить ход истории? Может быть, тогда вам удастся уговорить остальных лететь с вами.

Он лишь отмахнулся.

– Знаете, Надя, у меня сформировалось твёрдое убеждение, что проще взрастить новое человечество, чем пытаться перевоспитать старое… Да и не хочется тратить на это время. Если его бесконечно много, это не значит, что его не жалко. Получится, не получится… Зависеть от кого-то… Надоело! Я знаю, что делаю.

– Наверное, это хорошо… Не буду вас отговаривать, но мне кажется, вашим людям будет вас не хватать, – немного подумала и добавила: – Да и мне тоже.

– Правда? – обрадовался Камиль.

Она посмотрела ему в глаза и кивнула.