Приключения Буратино (тетралогия)

Армия нужна только для того, чтобы сдерживать людоедские аппетиты Запада. Она стала пугалом, размахивающим пустыми рукавами над мирными нивами, исключительно для устрашения воронов-трупоедов.

Теперь он сочувствовал военным. Во все времена они делали чёрную работу. Но кто-то ведь должен избавлять человеческое общежитие от нечистот, а кто-то даже убивать других людей. И ещё не известно у кого работа чернее: у золотаря11 или у воина. У первого, во всяком случае, безопаснее…

Пока его одноклассники пыхтели над двоичными функциями и интегралами, он познавал высшую математику. К десятому классу он знал не меньше второкурсника ВУЗа и уже подбирался к пониманию задач, поставленных перед мировой наукой Ферма, Пуанкаре и Фибоначчи.

Сидя на девичьей кровати жены с потрёпанным «Спартаком» в руках, он удивлялся, как можно так низко ценить человеческую жизнь: и свою и чужую. Теперь профессия гладиатора, в его глазах окончательно лишилась романтического флёра. Оказавшись на месте раба, которого заставляют убивать, возможно, он бы просто подставил свою грудь под меч противника, и это было бы гораздо большим подвигом, чем доставить озверевшей толпе удовольствие наблюдать за его попытками выжить…

На этом месте его размышлений раздался вежливый стук в дверь, и тёща своим странным голосом пригласила Антона Сергеевича пожаловать к завтраку. Так и сказала, хотя и немного иронично:

– Антон Сергеевич, пожалуйте к завтраку.

Антон никак не мог привыкнуть ни к её театральной интонации с грудными обертонами, ни к старосветской претензии в речах. От всего этого его коробило, и иногда он с трудом сдерживался, чтобы не попросить перестать придуриваться и начать говорить нормально.

VIII.

На четвёртый день игр Урсус должен был драться в предпоследнем бою. Перед его началом к гладиатору подошёл озабоченный ланиста.

– Как ты? Выспался?

– Да, Гней, все прекрасно!

– Послушай… – толстяк недовольно поморщился. – Ну какой я тебе Гней? Не хочешь называть меня «господин Берцеллиус», зови просто – хозяин.

У Урсуса было настолько хорошее настроение, что его совершенно не покоробило подобное обращение. Он ответил весело:

– Хорошо, просто хозяин.

Гней проигнорировал шутку и серьёзно продолжил:

– Сегодня ты будешь биться с чемпионом ланисты Ефраима. Мой иудейский конкурент очень дорожит им, и есть за что… Зовут его Вульпес. Он силен и быстр. Но главное, что ты должен знать о нем – он очень коварен! Зрители его терпеть не могут за его подлые приёмы, но каждый раз с интересом ждут, что он выкинет. Он не повторяется. Своего рода художник. Видимо, за это его любит наш прокуратор, который слывёт тонким ценителем разного рода искусств… Когда Вульпес бился с Хаганом, он ударил его ногой прямо в центр набедренной повязки. Причём никому из тех, кто был свидетелем этого постыдного поступка, не на миг не показалось, что он сделал это случайно. У Хагана от удивления выпало из рук оружие, и Вульпес тут же поверг его. Это единственное поражение нашего великана, он очень не любит о нем вспоминать.

– А разве ты сам не говорил мне, что все средства хороши, чтобы победить? Разве этот удар запрещён?

– Хозяин, – произнёс ланиста тяжело глядя на гладиатора.

– Хозяин. Ты ничего не говорил мне об этом, когда знакомил с правилами…

– Ты не обижайся, Урсус, – Гней мимоходом проверил, словно сбрую на лошади, как у Урсуса закреплён наруч, – но ты, видимо, родом из совсем диких мест, где нет никакого представления о воинской чести. В правилах ничего об этом нет, потому что никому и в голову не придёт трогать противника за чресла ради победы. Так вот… Их поединок состоялся в последний день прошлых игр, и на пиру в ознаменование их окончания Хаган поклялся убить Вульпеса, если их опять поставят в пару. Это дошло до прокуратора, и он лично запретил выставлять их друг против друга. Понимает, что если Хаган захочет убить Вульпеса, то убьёт, несмотря на подлые трюки. А Пилат этого не хочет, потому что очень веселится, когда этот лис или бросает сопернику в глаза песком или смотрит с ужасом через плечо, чтобы отвлечь внимание.

Глашатай объявил бойцов так:

– А теперь, досточтимая публика, битва между медведем и лисом! Урсус и Вульпес! Что более полезно в смертельном бою? Мужество и сила или хитрость и ловкость?

После приветствия прокуратору они развернулись друг к другу. Меч Вульпеса изгибался посередине, как хоккейная клюшка, щит у него был тоже круглый, но поменьше, чем у Урсуса, зато полностью выкован из металла. В глазах его даже сквозь забрало был заметен огонёк всепоглощающей, первобытной ненависти. Из озорства Урсус подмигнул противнику – в ответ хищный огонь разгорелся ярче. После трубного сигнала к началу боя они кинулись друг на друга.