Приключения Буратино (тетралогия)

– Побольше вашего! Вы только и можете, что придумывать латинские названия греческим терминам. А ваш Цельс всего лишь и сделал своего, что описал клинику сумасшествия! Благо, материала у вас там хватает – каждый второй!

– Может быть, вы назовёте имя хотя бы одного великого врачевателя из иудеев?

– Их множество! А вам они неизвестны из-за вашей неосведомлённости!

– Да у вас даже школы своей нет!

– Наглая ложь! Наша школа происходит от египетской, более древней, нежели греческая! В отряде Моисея было немало искусных врачевателей, которые передали нам свои знания.

– Надо быть воистину слабоумным, чтобы полагать, что главное преимущество науки – это её древность. Это же нонсенс! Искусные врачеватели… Да если хотите знать, ваши египтяне хороши были только в искусстве мумифицирования своих несчастных пациентов!

Обалдевший от такой наглости потомок Моисея не нашёлся, что ответить… К этому моменту он настолько налился кровью, что, казалось, сейчас лопнет. Его оппонент, напротив, был бледен, как покойник.

Иудей заверещал:

– Прошу вас немедленно выйти вон и не мешать мне работать!

Вместо ответа римлянин внезапно дал ему звонкую пощёчину, за что тут же получил в ответ неуклюжую, но тяжёлую оплеуху. Зрители восторженно взревели, а медицинские светила начали демонстрировать навыки рукопашного боя. Урсусу хватило бы авторитета, чтобы немедленно прекратить свару, но… Гладиаторы и легионеры от всей души потешались. Не часто им приходилось наблюдать за тем, как дерутся между собой представители мирных профессий. Но после пары минут военных действий, сводившихся к тому, что иудейский воин пытался реализовать преимущество в массе и подмять противника под себя, а римлянин, понимая эту опасность, старательно уходил от ближнего боя, выставляя в сторону лица противника острые кулачки, зрители заскучали. Тогда один из легионеров встал между дерущимися и принялся увещевать:

– Господа лекари. Хватит. Довольно! Солидные же люди… Примиритесь.

Господ лекарей не пришлось долго уговаривать, они разошлись в разные стороны, одёргивая на себе одежды, ворча под нос и отдуваясь.

– Итак, господа, позвольте мне рассудить вас, – сказал тогда Урсус. – В качестве шовного материала я предпочту шёлк мэйд ин Чайна. Надеюсь, этот тот случай, когда китайскому качеству можно доверять.

– Ты не пожалеешь! – обрадованно закричал римлянин, бросая на иудея торжествующие взгляды. – Это лучший китайский шёлк. За один моток заплачено шесть сотен казенных динариев.

– А вот операцию я доверю иудейскому специалисту, – продолжил Урсус. – Ибо, полагаю, он лучше знает, какое именно лечение нужно гладиатору, а не легионеру.

Польщённый лекарь даже поклонился немного, пряча довольную улыбку.

– И примиритесь, господа. Как говаривал кто-то из философов, один хороший лекарь стоит тысячи воинов. Не хотелось бы, чтобы такие могучие силы враждовали между собой.

Испросив у Гнея разрешения, Урсус пригласил гарнизонного лекаря на торжественный ужин в ознаменование очередного дня игр. Там эскулапы выпили мировую, а потом уединились в беседке в конце сада, прихватив с собой кувшин фалернского. Из-за стола их выгнали, потому что уж слишком громко принялись они обсуждать преимущества и недостатки различных конструкций пил для ампутации конечностей.

В самый разгар вечеринки Берцеллиус подозвал к себе Урсуса. Когда раб подошёл, хозяин, не вставая с ложа, сделал знак приблизиться. Урсус хотел было наклониться, но боль в боку не дала ему это сделать. Видя неудобства гладиатора, ланиста и не подумал приподняться.

– Ну же! – требовательно произнёс он и щёлкнул пальцами. Сегодня он был пьян больше обычного.

Тогда Урсус, скрепя сердце, встал на одно колено. Гней сказал со скабрёзной ухмылкой:

– Эх, Урсус. Завидую я тебе. Сегодня тебя снова кое-кто поджидает…

– Самаритянка? – обрадовался Урсус.

– Нет. С чего ты взял? Не надоела ещё тебе эта шлюха? Сегодня благородная римлянка. Вдова того самого легионера, которого ты убил у акведука…

Урсус вскочил. В боку резануло.

– О времена, о нравы! – вскричал он с отвращением. На русском он выразился бы конкретнее…

Гней хохотнул:

– Что ты? Ничего особенного… Понятно, она не очень ладила с супругом и хочет отблагодарить своего избавителя. Матрона получила неплохую компенсацию за гибель кормильца на государственной службе, может себе позволить.

– Я не пойду, – твёрдо сказал Урсус.

Гней со стуком поставил кубок, который держал в руке. Вино плеснуло на стол. Перекосившись от ярости, он зашипел:

– То есть как это не пойдёшь?

– Как ты себе хочешь, а не пойду! – твёрдо ответил Урсус.

Присутствующие начали обращать на них внимание. Что-то смекнув, Гней сменил гнев на милость. Лицо его разгладилось.

– Будь по-твоему. В конце концов ты ранен. Поправишься – вдвойне отработаешь мой сегодняшний убыток. Ступай!

Он отвернулся и, как будто тут же забыв о своенравном рабе, потянулся к кубку.

Этот разговор окончательно испортил Антону Сергеевичу настроение. До этого он пил и никак не мог прогнать мысли о сегодняшнем убийстве. Утешение, что все нереально, совершенно перестало работать…