Приключения ДД. Магия древних курганов

Схватившись за эту тему, как за спасительную соломинку, чтобы выкрутиться из щекотливого положения, Александра поведала о том, как у неё обстоят дела с «Кариссой».

– Ты не поверишь, я прошла онлайн собеседование! Если по верхам, то им приятно будет видеть меня в своих рядах.

– А подробнее? – проявил интерес художник.

– Честно, я просто валюсь с ног, и жутко хочу спать, – наконец-то призналась девушка, и предложила: – Если хочешь, переночуй на диване…

– Так и быть, останусь. Аля, ты сегодня какая-то странная. За тобой лучше присмотреть, – трогательно произнёс молодой человек.

Она отмахнулась, быстро сославшись на невероятный эпизод, которому сегодня пришлось тоже выделить время и остатки физических и моральных сил: – Ещё бы! Франц подарочек преподнёс. Это студент из Германии. Этот проходимец хотел мою находку на раскопках себе приписать. Благо из деканата вовремя позвонили, и удалось замять международный скандал.

Лукаво улыбаясь, девушка подумала: «Вот уж на ком весь стресс сорвала, так сорвала. Немцы даже раскошелились, лишь бы мне рот закрыть».

– Невероятно! Что его только подвигло на такой очевидно глупый шаг? – всплеснул руками Стас.

– Кто разберёт этих иностранцев? – зевая, пробормотала Александра, и прошла в ванную комнату, с довольным видом размышляя над тем, что во всей этой суматохе с Францем ей удалось узнать, что аномалии в лагере археологов закончились.

Молодая колдунья даже немного воспрянула духом, насмешливо рассуждая: «Прикончили, наверное, друг друга эти дикари, или без подпитки магии угомонились. Главное, что всё закончилось хорошо».

Стоя под тёплыми струйками, вдыхая тропический аромат геля для душа, она ещё ненадолго мысленно вернулась в Сибирь.

Кипрей хорошо растёт, где была гарь. Девушка поделилась Всеволоду тем, что это невероятно красивое зрелище, когда малиновые цветки Иван-чая колышутся посреди выжженной части леса и даже хотела сделать фото, чтобы потом увеличить и повесить как постер на стену. Однако сын волхва предупредил, что подобные виды ведуны категорически запрещают использовать там, где живёшь.

Он открыл ей закон энергетики живописи: «Если картина имеет застопоренный вид её нельзя вешать в доме. Ни гора на заднем фоне, ни поломанные деревья не должно иметь полотно, висящее в жилище. Горизонт жизни должен быть открыт. Взор домочадцев ничто не должно ограничивать».

– От такой мудрый, – прошептала молодая колдунья, нехотя выбираясь из ванны.

Протерев полотенцем зеркало от пара, поймав собственный взгляд, она задала себе вопрос, который уже какое-то время потачивал её естество в глубинах сознания: «И что дальше?».

И тут Александра казалось, увидела в зеркальном отражении два мужских взгляда, и невольно начала сравнение. Карий мягкий свет добрых глаз Стаса казался необычайно красивым, а свежий, полный небесной нежности взор Всеволода обещал некое спокойствие.

Тяжело вздохнув, с толикой горести девушка прошептала: – Лучше синица в Краснодаре, чем журавль в Томске.

Однако на сердце на долю секунды защемил вопрос: «Не по географии ли я выбор суженого делаю и от счастья своего отказываюсь?».

И Чарная, уже приняв решение, замотала головой, твёрдо отвечая: «Может быть, мне всё показалось и померещилось. И вообще я же ничего не знаю о Всеволоде. В конце концов, он может быть женат».

На туалетном столике завибрировал мобильник, пришло сообщение от Кани, игнорировать которое не стоило, и девушка с усилием прочла послание от покровительницы: «Болеть нельзя, сразу кто-то хочет занять твоё место под солнцем. Хвалю за прорыв. Теперь вся страна знает о молодом красивом археологе из Краснодара».

Ознакомившись с текстом, молодая колдунья криво усмехнулась: «Уже всё знает. Что же можно сказать, что её задание выполнено».

Посещение душа отобрало любое желание думать и двигаться, и Александра, проскользнув в спальню, точно бестелесный фантом, заснула прямо в халате, не расстилая постель. В нахлынувшем бурлящим потоком тревожном сновидении Чарная никак не могла уловить обрушившийся на неё рой смутных, почти мгновенно растворяющихся видений. В бесконечной темноте в быстро разрастающейся мерцающей синеватой плесени, бугристыми стенами отгораживающими девушку от белёсых потусторонних силуэтов лишь эхом разносилось бормотание матери отца. Бабушка что-то твердила о том, что внучка плохо разбирается в людях, и особенно в мужчинах. Брюзжала, что жена за мужем, как нитка за иглой следовать должна, иначе семьи не бывать. И повздыхав совиным уханьем, неожиданно покаялась в том, что без супруга рано осталась только потому, что без конца подавляла мужа, а он рядом с ней зачах и умер, когда сын ещё и в школу не ходил.

Внезапно стенания закончились, словно оборвались, и бабка с жутким содроганием в голосе, громогласно высказалась: – Не вижу я твоего художника. Скрыты его помыслы. Кто-то сильный постарался над ним. А над тобой тени щупальцев звериных сгущаются. Не привиделось это мне. Остерегайся! Беда уж вокруг ходит!