Приключения Эллери Квина (рассказы). Дом Брасса

— Вы вынуждаете меня предаться красноречивым воспоминаниям. Вчера я задал вопрос: почему Майру Бринкерхоф повесили, а не убили одним из четырех более простых способов? И ответил, доказывая невиновность мистера Горди, что повешение позволяло использовать веревку, а следовательно, характерный узел Горди. — Он поднял указательный палец. — Но я забыл о еще одной возможности. Если вы находите женщину, умершую от удушения и с веревкой на шее, то считаете, что ее задушила эта веревка. Я абсолютно не учитывал тот факт, что повешение, благодаря использованию веревки, позволяет также скрыть шею жертвы. Но для чего это понадобилось? Потому что задушить можно не только веревкой, но и пальцами, которые, однако, оставляют следы на шее жертвы, а убийца не хотел, чтобы об этих следах узнала полиция. Очевидно, он полагал, что тугая веревка не только скроет, но и вообще сотрет следы с шеи Майры. Конечно, это сущее невежество, так как на мертвом теле подобные следы нельзя уничтожить. Но именно поэтому убийца повесил Майру, когда она уже была мертва. Возможность оставить узел Горди и навести на него подозрение была вторичной причиной использования веревки.

— Это чушь, Эллери! — воскликнул инспектор. — Убийцу нельзя определить по следам пальцев на шее жертвы. Такие отпечатки невозможно сравнить…

— Совершенно верно, — прервал его Эллери, — но можно заметить, что кончики пальцев на этих следах направлены необычным образом — не вверх, а вниз.

В наступившем молчании слышалось только тяжелое дыхание собравшихся.

— Дело в том, — продолжал Эллери, — что убийца душил Майру, так сказать, вверх тормашками. Как это могло произойти? Существуют две возможности: либо Майра висела вниз головой над убийцей, либо…

— Ja. Это сделал я, — тупо произнес Бринкерхоф. Он повторял это снова и снова, как фонограф, у которого заела игла.

Из усилителя послышался женский голос: «Но я люблю тебя, дорогой, люблю…»

Глаза Бринкерхофа блеснули, и он шагнул к Великому Горди.

— Вчера я сказал Майре: «Вечером мы будем репетировать новый трюк». После второго представления я видел, как Майра и этот Schweinhund[16] целовались за декорациями, и слышал, что они говорили. Они дурачили меня. Я решил убить ее и убил.

Он закрыл лицо руками и беззвучно заплакал. Это было страшно, и Горди казался окаменевшим от ужаса.

— Потом я увидел следы у нее на шее, — снова забормотал Бринкерхоф. — Они были перевернутыми. Я знал, что это плохо. Поэтому я взял веревку и обмотал ей шею, чтобы скрыть следы. Потом я повесил ее, завязав узел этой Schwein. Он как-то показал его ей, а она — мне.

Акробат умолк.

— Господи! — хрипло сказал Горди. — Я совсем забыл об этом…

— Уведите его, — сухо приказал инспектор полицейскому у двери.

* * *

— Все было совершенно ясно, — объяснял Эллери отцу за кофе. — Либо женщина висела вниз головой над убийцей, либо убийца висел вниз головой над ней. Одно сжатие этих могучих лап… — Он поежился. — Все указывало на акробата. А когда я вспомнил, как сам Бринкерхоф говорил, что они репетировали новый трюк… — Эллери умолк и задумчиво закурил.

— Бедняга, — пробормотал инспектор. — Он не столько плох, сколько туп. А она получила по заслугам.

— Философствуете, инспектор? — усмехнулся Эллери. — В этом деле меня беспокоит не моральный аспект, а совсем другое.

— Беспокоит? — усмехнулся инспектор. — Мне ты кажешься вполне довольным собой.

— Вот как? Но меня в самом деле беспокоит поразительное отсутствие воображения у наших репортеров.

Инспектор обреченно вздохнул.

— Что ты имеешь в виду?

Эллери улыбнулся:

— Ни один из журналистов, освещавших эту проблему, не использовал заголовок, который буквально напрашивается. Они забыли, что одного из участников зовут Горди!

— При чем тут заголовок? — недоуменно нахмурился инспектор.

— О боже! Как им не пришло в голову представить меня в роли Александра и назвать все это «Делом гордиева узла»?[17]

Однопенсовая черная

— Ах! — воскликнул старый Унекер. — Это ушасно, мистер Кувин, — просто ушасно! Кута катится Нью-Йорк? В моем магазине Polizei драка, кровь… Это один из мой старейший покупатель, мистер Кувин. Он такше иметь пешальный опыт… Мистер Хэзлитт — мистер Кувин… Мистер Кувин — тот самый знаменитый детектиф, о который фы читать в газеты, мистер Хэзлитт. Его отец — инспектор Рихард Кувин.

Засмеявшись, Эллери выпрямился во весь рост над прилавком старого Унекера и пожал руку другому покупателю.

— Значит, вы — еще одна жертва роста преступности, мистер Хэзлитт? Унки только что попотчевал меня кровавой историей.

— Так вы Эллери Квин? — осведомился хилый, маленький человечек в очках с толстыми стеклами, от которого пахло нью-йоркским пригородом. — Вот это удача! Да, меня ограбили.

Эллери окинул недоверчивым взглядом книжную лавку старого Унекера:

— Надеюсь, не здесь?

Магазинчик Унекера, затерявшийся среди переулков центра Манхэттена, казался последним местом в мире, которое могло бы привлечь внимание грабителей.