Приключения Эмиля из Лённеберги

И снег в самом деле всё засыпал. К концу дня снег повалил пуще прежнего, началась настоящая метель – из дома теперь нельзя было разглядеть скотный двор.

– Валом валит, всё заметёт, – сказала Крёсе-Майя. – Как я до дома доберусь?

– Оставайся ночевать! – предложила мама Эмиля. – Ляжешь на диванчике вместе с Линой.

– Да, только, будь добра, лежи не шевелясь, я ведь так боюсь щекотки, – сказала Лина.

После ужина Альфред пожаловался, что у него болит палец, всё дёргает и дёргает, сил нет, и тогда мама Эмиля развязала повязку, чтобы поглядеть, что там.

Ничего хорошего она не увидела: палец опух, воспалился и краснота поползла вверх по руке.

Глаза у Крёсе-Майи засверкали.

– Заражение крови! – воскликнула она. – Это очень опасно!

Мама Эмиля вынула бутылку раствора сулемы из шкафа и сделала Альфреду примочку.

– Если к утру не станет легче, придётся тебе поехать к доктору в Марианнелунд, – сказала она.

Всю ночь валил снег – над всем Смоландом бушевала метель, такая метель, какой никто и не припомнит, и наутро оказалось, что хутор Катхульт почти погребён под снегом. А метель всё не унималась. Снег валил и валил, и дул такой ветер, что из дому носа не высунешь. Ветер гудел и завывал в трубе – у-у-у! Да, такая метель бывает, может, раз в сто лет!

– Альфред весь день будет снег разгребать, – сказала наутро Лина. – А может, ему и браться за это не стоит, всё равно бесполезно.

Но Альфред не разгребал снег в этот день. Когда все сели завтракать, его место за столом пустовало, и вообще его никто ещё сегодня не видел. Эмиль забеспокоился. Он нахлобучил кепарик, надел толстую куртку из домотканого сукна и вышел из кухни. За дверью он взял лопату и стал быстро прокапывать дорогу к пристройке у сарая, где жил Альфред.

Лина увидела Эмиля из кухонного окна и удовлетворённо закивала.

– Эмиль всё-таки умница! Знает, что первым делом надо расчистить тропинку к сараю. Тогда можно озорничать со спокойной душой.

Глупая Лина, она не поняла, что Эмиль пробивается к Альфреду.

Когда Эмиль вошёл в каморку Альфреда, он удивился, до чего там холодно. Альфред не затопил печку. Он лежал на топчане и не хотел вставать. Есть он тоже не хотел.

– Не хочется, – сказал он.

Тут Эмиль ещё больше встревожился. Если Альфред не хочет есть, значит, он серьёзно заболел.

Эмиль растопил печь, а потом побежал за мамой. Она пришла, а с ней и все остальные – папа Эмиля, и Лина, и Крёсе-Майя, и сестрёнка Ида, все они встревожились за Альфреда.

Бедный Альфред, он лежал и дремал. Он был горячий, как печка, но его знобило. Красные пятна шли теперь по всей руке к плечу – глядеть было страшно.

Крёсе-Майя деловито закивала.

– Я вам говорю, такие пятна – это конец, теперь он умрёт.

– Да замолчи ты, – сказала мама Эмиля, но не так-то легко было заставить замолчать Крёсе-Майю.

Она знала не меньше полдюжины людей в одной Лённеберге, которые погибли от заражения крови, и принялась их перечислять.

– А теперь вот ещё и Альфред, – закончила она.

Она считала, что помочь ему можно только одним способом: состричь клок его волос, оторвать лоскуток от его рубашки и закопать всё это ровно в полночь к северу от дома, читая при этом заклинание. Вот она, например, знает очень надёжное, проверенное на опыте заклинание:

Чур-чура, чур-чура,
Сгинь, нечистый, со двора!
Что от дьявола идёт,
Пусть он сам себе берёт.

Но папа Эмиля сказал, что все заклинания насчёт чёрта произнёс сам Альфред ещё тогда, когда поранил себе палец, и что если надо что-то закапывать в полночь к северу от дома, то пусть Крёсе-Майя сама этим и займётся. Крёсе-Майя мрачно покачала головой:

– Ох-ох-ох, тогда, ясное дело, всё плохо кончится.

Эмиль рассердился не на шутку.

– Не причитай и не хныкай! – зло сказал он. – Альфред скоро поправится, это точно.

Тогда Крёсе-Майя сменила пластинку:

– Ну да, милый Эмиль, он выздоровеет, он скоро выздоровеет. – Для пущей убедительности она коснулась рукой Альфреда, который лежал неподвижно, и ещё раз громко подтвердила: – Конечно, ты поправишься, Альфред. Я в этом не сомневаюсь.

Но потом она поглядела на узкую дверь его каморки и пробормотала себе под нос:

– Не пойму, как протащат сквозь эту дверь гроб.

Эмиль услышал эти слова и заплакал. Он испуганно дёрнул отца за куртку:

– Надо отвезти Альфреда к доктору в Марианнелунд, как мама сказала.

Тут папа и мама Эмиля как-то странно посмотрели друг на друга. Из-за снегопада попасть в Марианнелунд не было никакой возможности, и они это понимали. Выхода не было. Но как сказать об этом Эмилю? Потому-то они и стояли, печально опустив глаза. Папа и мама Эмиля тоже очень хотели спасти Альфреда, но просто не знали, что можно сделать. Они молчали.

Потом папа Эмиля, ни слова не говоря, вышел из комнаты. Но Эмиль не отступал. Он бежал за папой по пятам, он плакал, просил, кричал и угрожал, он даже ругался, и, представь себе, его папа не рассердился, а всё только тихо повторял:

– Это невозможно, ты же сам понимаешь, что это сейчас невозможно.

Лина сидела на кухне и плакала, не утирая слёз.