«Приключения, Фантастика» 1995 № 02

Да нет, я не мораль собрался читать, тем более, что в «нашем» случае это дело безнадежное. Я о себе. Может быть, какой-нибудь горе-коммерсант, похожий на меня, прочитав и переварив мою писанину в своей голове, помыслит о чем-то другом, а не только о деньгах, которые, кстати, на Том Свете никому не нужны… Вот ведь парадокс: денежные воротилы Нового Света научили нас грабить ближнего, а тысячелетних истин с Того Света мы не слышали, либо не хотели слышать. Я, конечно, задумывался — зачем живу, но, не найдя толкового ответа ни в какой из человеческих философий, продолжал жить по течению, а значит, — в большей степени для себя. Нет, иногда, разумеется, хотелось помочь ближнему, но это как позабытый инстинкт.

Это теперь, потому что я умер, мне все равно — «мерседес» у меня был или «запорожец», однокомнатная «хрущевка» или коттедж, миллион или медные гроши… Теперь важно — с чем я попал Сюда! Подойдет моя очередь, и Вы этого никогда не узнаете!

Вы-то задумывались — зачем родились и зачем умрете? Или, подобно мне, пока жив — жизнь должна быть в кайф? А Вы спросите об этом умных дяденек из академий, телепередач и толстых журналов — а на хрена мы живем?! И ничего вразумительного в ответ не услышите. Они Вам навешают научной лапши на глухие уши, а сами элементарного знать не знают. Вы у них, например, спросите: почему водород горит, а горение не поддерживает, кислород не горит, но поддерживает горение? Почему из них вода получается? Прогундят что-нибудь про аксиомы природы и все. Даже если сильно задумаются, то изобретут очередную водородную бомбу чтобы всю матушку-Землю разом рвануть. А Кто эту природу так устроил, этого они не знают и знать не хотят.

Ну да бес с ними! У меня и так времени в обрез. Фабула требует движения

2

«Борисы у власти — одни напасти! — так говорила учительница, с которой я работал в одной школе. — Что безбородый Годунов, что наш с безнадежно-равнодушным лицом.» Действительно, пора вывести из этого закономерность. Жуткое сходство: первый убил последнего Рюриковича — царевича Дмитрия, второй стер с лица земли дом, где убили последнего Романова. Далее — смута…

Вы и без меня знаете, как лихорадило страну при «нашем» Борисе и его прикоколдышах. За что не возьмешься, все из рук валится, даже если они из правильного места растут. Значит — нужно браться только за то, что сразу обращается в деньги. Но меня, как и многих других, к этому не допускали: не лезь, мол, в калашный ряд. В конце концов я уже не мог покупать бензин своему росинанту-«мерседесу», питался консервами и терял одного за другим «лучших» деловых друзей. Таким образом я начал в полную силу ощущать все прелести перехода из развитого социализма в умственно-недоразвитый капитализм. И если раньше я выпивал в удовольствие, то теперь пил с горя.

Вокруг меня остались трое: первая любовь и два старых друга. Но в то утро никого из них рядом со мной не оказалось.

В то утро я проснулся трезвый и подавленный. За окнами серо-синяя январская оттепель, неизвестно который час, какой день недели и число месяца. Под окном «мерседес» без колес. Вечером я засыпал трезвый, поэтому с уверенностью могу сказать, что вчера они были. Где-то в городе гулко ухнуло, и в ответ что-то оборвалось в груди. С ближайших крыш и деревьев сорвалась в небо огромная стая галок, настолько огромная, что воспаленным моим глазам показалось, будто обильно поперчили нашу грешную землю откуда-то сверху. Так я стоял у окна, ощущая, кроме того, что видел за спиной захламленную комнату, батарею пустых бутылок вдоль стены и груды грязной посуды на столе. А еще было непонятное, едва уловимое чувство, что за окном время движется, а здесь, в комнате, оно замерло, затаилось, а то и вообще сдохло! Протухло! Заспиртовалось. Не направленная, а всеобъемлющая обида на всех и вся, не исключая самого себя, выглянула из-за плеча в окно, потянулась шлейфом в открытую форточку, и захотелось следом за ней. Как-то вдруг все опостылело, надоело и стало до умопомрачения безразличным. И я бы не знал, чем мне убиться в такое утро, если даже не захотелось выпить. И тогда зазвонил телефон.

За последние три месяца я вообще забыл, что он есть в моей квартире. Последний раз мне звонили из домоуправления, чтобы напомнить, за какое время я задолжал квартплату. Но вот он зазвонил снова: резко и въедливо. И надо же быть такой сволочью, так настырно звонить, когда человек выбирает оружие, чтобы сразиться на честной дуэли с собственной жизнью.

— Алло! — выбрал я обратно в трубку накопившийся в комнате зуд звонка.

После некоторого молчания трубка совершенно спокойно спросила приятным мужским голосом:

— Сергей Иванович? — с легким акцентом.

— Да… Я за него… — в общем как-то я ответил.

И голос очень оживился, спросил о моем самочувствии, не поняв слова «хреново», пособолезновал по поводу украденных колес (я даже не успел удивиться такой осведомленности), посоветовал отложить черные мысли о смерти, напротив