Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]

— Да, Гек, вот как это было! Старая мисс Ватсон хоть бранила бедного Джима, хоть была очень строга к бедному Джиму, но всё-таки обещалась никогда не продавать бедного Джима в Новый Орлеан. Но вдруг к нам стал в последнее время наезжать торговец неграми и подолгу беседовать со старой мисс Ватсон, так что Джим даже струсил и раз вечером подслушал у двери, как мисс Ватсон говорила своей сестрице, миссис Дуглас: «Я не хочу продавать моего негра, но восемьсот долларов такая большая сумма, что я не знаю, что делать». На это миссис Дуглас ей отвечала: «О, не продавай бедного старого Джима, он хороший негр». А Джим дальше и слушать не хотел, он побежал без оглядки… Побежал Джим быстро-быстро к реке, хотел взять чей-нибудь ялик и уплыть куда-нибудь подальше, но на пристани оказалось много народа, так что всю ночь Джиму пришлось пролежать в тростнике; и вот в шесть часов утра мимо пробежали мужчины и дамы, сели на пароход и кричали, что Гек убит в лесу и что они едут посмотреть место убийства. Джим очень опечалился, услышав эту весть. «Бедный Гек, — думал он, — такой был хороший, такой весёлый мальчик, бедный Гек!»

Бедный старый Джим должен был пролежать в тростнике целый день и страшно проголодался.

Под вечер Джим выбрался из тростника и пошёл вниз по реке, потом стал думать, что делать. Если идти пешком, собаки непременно отыщут след; если украсть ялик и переплыть, люди хватятся пропавшего ялика и догадаются, что я переправился на ту сторону. Лучше всего годится для этой цели плот, который не оставляет после себя никаких следов. Осмотревшись кругом, Джим увидел на воде мерцающий огонёк — это был плот. Джим бросился в воду, незаметно взобрался на него и лёг на спину. Ночь была чёрная. Джим тоже чёрный и потому думал проплыть всю ночь незамеченным, хотя на плоту было много людей, которые при свете фонаря смеялись, играли и пели. Но не повезло бедному Джиму! Едва плот приблизился к острову, как в сторону Джима направился кто-то с фонарём, и бедный Джим должен быть опять броситься в холодную воду. Долго плыл Джим вдоль острова и всё никак не мог найти удобного места для высадки: берег был слишком крутой. Наконец ему удалось выйти на берег, и Джим пошёл в лес, не желая больше иметь дело с плотами, на которых есть фонари. В его шапке была трубка и сухие спички, и старый Джим был доволен!

— И всё время у тебя не было ни мяса, ни хлеба, бедный Джим! Всё время ты должен был скрываться в чаще леса!.. А ты слышал, как палили из пушки?

— Конечно, и Джим думал: «Бедный маленький Гек, теперь они ищут его тело!» Джим даже пароход видел из-за кустов.

В это время мимо нас пролетела пара птенцов и опустилась неподалёку на землю. Джим сказал, что это предвещает дождь. Джим вообще знал много примет. Он говорил, например, что нельзя вытряхивать скатерть после заката солнца, так как это приносит несчастье. Он говорил, что если умрёт человек, у которого был свой улей, то об этом надо оповестить его пчёл до восхода солнца, иначе они перестанут работать и тоже умрут. Пчёлы никогда не жалят дураков, говорил Джим, но я этому не верю, потому что я часто имел дело с пчёлами и они меня ни разу не ужалили, а я себя дураком не считаю.

Многие из этих примет я и раньше слышал, но далеко не все, а Джим знал почти все. Мне казалось, что существуют только дурные приметы, и я спросил у Джима, нет ли хороших примет, приносящих счастье. На это он отвечал:

— Ужасно мало, да это и не нужно. К чему тебе знать, что к тебе придёт счастье? Ведь ты же не станешь обороняться от счастья; счастье сильное, — счастье приходит одно, без всяких примет. Впрочем, если у тебя волосатая грудь и волосатые руки, то ты будешь богат: это хороший признак! Если ты беден и несчастен и не захочешь больше жить, то взглянешь на свои волосы и поймёшь, что тебе нужно подождать ещё немножко — и богатство само придёт к тебе в руки.

— А у тебя волосатая грудь, Джим?

— Зачем ты спрашиваешь? Разве ты сам не видишь? У Джима много волос на груди.

— Так что же, ты богат?

— Нет. Но Джим был богат, и Джим опять скоро будет богат; у Джима уже раз было четырнадцать долларов — четырнадцать долларов! Но Джим пустил их в оборот и прогорел.

— В какой же оборот, Джим?

— Купил корову, Гек, живую корову. Глупый старый Джим просадил десять долларов на старую, больную, никуда не годную корову, которая через три дня издохла.

— И твои десять долларов пропали?

— Нет, не все, только девять: Джим продал шкуру и хвост за один доллар и десять центов.

— Значит, у тебя осталось пять долларов и десять центов. Что же, ты опять их пускал в оборот?