Приключения Гогенштауфена

Журочкин. Доброжелателен! Это ломанье, и все! Как можно быть доброжелательным, когда приходит человек ко мне, чтоб я ему деньги выписал! Я как увижу такого из своей стеклянной клетки, так в момент зверею от страха. Все идет гладко – вдруг здравствуйте, ассигновка! Да мало ли что по смете! Убил бы!

Арбенин. Все эго я знаю, все понимаю… Побывал бы он в шкуре юрисконсульта среди людей без малейшего признака юридического мышления.

Брючкина. А в машинописном бюро красиво? То это экстренно, то это экстренно. А мне-то что? (Хохочет.) У нас на периферии есть один химик. Огромный-огромный – его путают на улице с Петром Великим.

Бойбабченко. Пугаются должно – памятник идет.

Брючкина. Он как приедет, сейчас скачет в машинописное бюро.

Бойбабченко. На лошади аль пешком?

Брючкина. Увидит меня и вздыхает. И щурится. Я всегда так хохочу. Зачем это ему нужно? Вот к нему я все-таки доброжелательна. (Хохочет.) Петр Великий! Ах-ах!

Упырева. Его проект может вызвать большое оживление.

Кофейкина. Подначивает, подначивает, натравливает!

Арбенин. Оставьте, фильдекосовая! Однако проект не одобрен? Периферию распускать надо, а?

Журочкин. На голову себе сажать?

Брючкина. Перед посетителями унижаться?

Арбенин. Я давно предлагаю завести пропуска.

Журочкин. Святые слова!

Брючкина. Лезут совершенно неинтересные люди.

Журочкин. Хотя бы один день никто не пришел, никто бы не мучил. К двум принес кассир из банка деньги, к шести обратно сдал бы ту же сумму, копеечка в копеечку. Ходили бы бумаги внутри аппарата! Работала бы машина для одной красоты. Ах… Простите, что мечтаю, но очень я изнервничался! Вчера, например, читал я книжку и расплакался. А книжка-то смешная. «Вий» Гоголя. Изнервничался. Стукает меня.

Дамкин хохочет.

Журочкин. Что это вы?

Дамкин. Ха-ха-ха! Наелся. А вы, детки? Детка Упырева? Детка Брючкина? (Хохочет.) Хорошо. Да, товарищи, слышали новость? Я себе зубы вставил. Стальные. Нержавеющей стали. Жарко! Люблю жару. Я люблю. Я… у меня… мне…

Входит Маруся Покровская.

Привет, детка… Ля-ля-ля-ля.

Журочкин. Привет, товарищ Покровская.

Арбенин. Что это вы будто не в себе?

Маруся. Вот утренняя почта, я разобрала. (Вдруг закрывается платком. Плачет.)

Гогенштауфен. Маруся!

Кофейкина. Вот оно! Началось!

Упырева. Что с вами?

Журочкин. Может, нервы? Может, вас это… стукнуло?

Брючкина. Кокетничает!

Арбенин. Все я знаю, все понимаю.

Дамкин. Утешим, утешим!

Упырева. Погодите. (Отводит Марусю на авансцену. Невидимые ее окружают.) В чем дело? А? Ну, скажи… Я старший товарищ, я опытней тебя… Пойму. Письмо, что ли, получила?

Маруся качает головой.

Из дому? Нет? А откуда? Ах, от него? От Гогенштауфена?

Маруся кивает головой.

Гогенштауфен. Что такое?

Кофейкина. Началось! Началось!

Упырева. Поссорилась?

Маруся. Нет… Он только что сказал: никому не верь, только мне верь! И вот такое страшное письмо… вдруг… А говорил – верь.

Упырева. Издевался… Намекал, чтобы письму верила! Он этим известен.

Маруся. Известен?

Упырева. Большой подлец с женщинами. Так хороший человек, а с женщинами – зверь!

Гогенштауфен. Я…

Кофейкина. Не мешай!

Упырева. Иди домой, успокойся, но ему ни слова. Не унижай себя. Иди умойся. Иди. Я подойду…

Маруся уходит.

Упырева хохочет.

Свист и шипенье, похожие на змеиные.

Журочкин. Как мне этот шип действует на мозги!

Брючкина. Чего эта фифа ревела?

Упырева. Страсть…

Брючкина. К Гогенштауфену?

Упырева. Ошибаетесь…

Дамкин.

Глазки
Сулят нам ласки,
Сулят нам также
И то и се!

Арбенин. Я так и знал, я был совершенно уверен, что в случае неудачи проекта Гогенштауфен будет оставлен этой девочкой.

Упырева(разбирает почту, напевает). Там, где были огоньки, стынут, стынут угольки. Вам письмо, товарищ Брючкина.

Кофейкина. Гогенштауфен, вперед!

Упырева. Что такое? Все как сговорились сегодня: и вам, и вам, и вам! (Хохочет.)