Приключения графини

Дольше злоупотреблять гостеприимством хозяев смысла не имело. Нет, конечно, они были мне признательны за спасение сына. Но благодарность тоже имеет свои границы. Переступать которые не следует.

Вся семья, от младших детей до тетушек, бабок и дедов, выстроилась на пороге широкого крыльца. Я вскочила на Смирного, проверила узлы на привязи подаренной лошади и тронулась в путь. Здесь важно было молча сесть и уехать, потому как проводить ведьму в дорогу собралась, как водится, вся деревня. Кто посмелее — стояли за плетнем, остальные наблюдали из окон, чердаков, подвалов и прочих мест, скрытых от моего взгляда деревьями, но открывающих сносный обзор дороги.

Махнуть на прощанье славному Протопею Федотовичу или Корику, да что там, даже улыбнуться, — значило навсегда заклеймить имя семьи зажиточных Горевичей.

Одно дело в безысходном положении искать помощи ведьмы. Совсем другое — водить с ней дружбу.

В качестве оплаты мне досталась двухлетняя кобыла Маня. Отказаться я не могла. От бесов положено откупаться. Хуже было бы, если бы я отказалась, и семья кузнеца осталась в должниках у нечистой силы.

Глава 3. Вторжение

Одни проклятья шепчет наше имя.

Но вы не верьте, господа!

Мы тоже любим, тоже грезим,

И тоже верим в чудеса.

Элини посылала сигнал всем, кто мог его понять. Бедная, несчастная, огромная и беспомощная планета, она взывала о помощи.

Зря считают, что Элини все равно, либо она, великая и древняя, не обратит внимания на возню своих глупых детей. Даже если эта возня оборачивается их гибелью или пролитой кровью. Они большие — сами разберутся. Нет. Напротив. Как чуткая мать, Элини чувствовала приближающийся хаос. Она аккумулировала информацию, копировала её, и посылала импульсами всем, кто мог её услышать. Всем, кто хотел слышать и мог помочь.

Видение было ярким, насыщенным звуками и запахами.

Земля начала трястись от подземных толчков. Небо над Цветными горами потемнело. Поднялся сильный ветер, срывая листья, поднимая пыль и сухие ветки высоко над землей. Над пологим склоном горы начала формироваться воронка смерча. Вместо того, чтобы протянуть свое щупальце из набухшего неба к земле, воронка начала увеличиваться в размерах, зависнув над склоном гор. Из её чрева с воем и клекотом вылетели птерозавры[8]. Вслед за птерозаврами вывалился норлук[9], будто его хорошенько пнули с невидимой стороны воронки.

Горы завибрировали, загудели. Вдалеке раздались первые звуки обвала.

Стоящие у подножия гор клетки начали распадаться, как карточные домики. Запертые в них норлуки, аронги, гомолускусы и косунклы — жестокие и изобретательные хищники, которые привыкли в своих мирах сражаться за кусок мяса с собственными сородичами, — выбирались на свободу.

Ящеры, летающие и ползающие, вырывались из впаянных в горы железных пут, которые обрывались легко, словно в нужных местах распались связи между молекулами металла. Летающие ящеры взмывали в небо над Цветными горами, разрезая крыльями воздух и тревожа криками раннее утро. Ползающие ящеры множества подвидов, шипя и рыча, убегали в леса.

Выпустив с десяток птерозавров и покалеченного норлука, воронка схлопнулась. Над противоположным склоном повторилась та же ситуация. Расширившаяся воронка клубящегося иссиня-черного тумана исторгла аронгов и змееподобных существ с щупальцами по всему телу. Аронги падали по склону, цепляясь когтями за базальт. Змееподобные существа присасывались щупальцами, тормозя падение.

Земля продолжала трястись. В воздухе летали уже тучи из листьев, камней, пыли и веток. Воронка схлопывалась, открывалась в другой точке над горами и выбрасывала новых хищников. Сталкиваясь, хищники разных видов грызлись между собой, проверяя друг друга на скорость, ядовитость и живучесть. Все они были голодными и свирепыми. Все были жителями других миров.

Когда закрылась последняя воронка, землетрясение начало утихать. Еще слышны были раскаты от обвалов гор, но и они постепенно сошли на нет. Участок Цветных гор, протяженностью в десяток верст, выбранный для варварства, превратился в серое месиво, заполненное сором, от неба до земли.

Орейтур сел в постели, долго тер виски и лоб, пытаясь снять боль и прогнать страшный сон. Он знал, что видел не просто сон, а видение. Образование и положение вынуждали его скрывать свой дар. У него хорошо получалось. Жена, дети, теща и тесть, сестра и брат, домашние слуги и возница — никто не знал. Только запереть дар было невозможно. Прольется кровь, погибнут сотни людей, — только, что он мог сделать? Один.