Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!

ГРУБЕЙШЕЕ НАРУШЕНИЕ УЧЕБНО-ТРЕНИРОВОЧНОГО ПРОЦЕССА.

ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ. В Метрополии арестованы Брагин, Хуан и Фонарь. Ночью на пост звонили из полиции, Гуго и Хуго сняли трубку (они никогда не спят и делают все вдвоем, даже снимают трубку):

— Ваши гаврики?!

Что, почему?! Гуго и Хуго ничего не смогли объяснить. Вчера вечером я разрешил этой троице (жаловались, устали) съездить в Метрополию, оттянуться, но к отбою быть на «Маракканне». Они пригласили с собой Легкоступову и отправились в ресторан «Метрополь».

Гуго говорит:

— Они, понимаешь, Легкоступову изнасиловали. В нумерах ресторана «Метрополь».

Хуго говорит:

— Да еще местным проституткам морды набили! Ведется следствие.

Ах ты, господи! Да что же это она?! Да что же это она так?! Да что же это она так дала себя изнасиловать?! Арест и следствие! Как теперь играть?! Мы лишились всей линии нападения!

Анфиска вернулась под утро. И сразу начала прыгать. Я — к ней. Что, почему?! Молчит. Взгляд зверя. Зверюга. Я обратился к Дженералю. Тот — сразу в полицию...

СЛАВА БОГУ, их уже отпустили. Уже возвращаются. «Маракканна» гудит. Рабочие версии происшедшего:

— Да никто Анфиску не насиловал, сама дала!

— Да никому она ничего не давала! Они Верку, Надьку и Любку трахнули, их и забрали.

— За что?! Так они ж «Верка, Надька и Любка» метропольские проститутки! Как с ними еще поступать?

— Они денег не заплатили. А Верке, Надьке и Любке вместо денег морды набили.

Наконец явились. Морды опухшие, с синими фонарями, глаза узенькие. Особенно Фонарь с фонарем хорошо смотрится.

— Кто вас так?

Молчат.

— Били в полиции?

Молчат. Глазки отводят.

Анфиска прыгает, как зверюга.

Я все равно узнаю. Всю подноготную.

УЗНАЛ. В чем там дело было, так и не узнал, но вот что выяснил: в ресторане Анфиса сидела, терпела, смотрела, как пирушка переходит в оргию, потом не выдержала и самолично наставила фонарей сначала Браге, Хуану и Фонарю, а когда Верка, Надька и Любка стали визжать, досталось и им.

ИТОГО НАКРУТИЛИ: поломаны стулья, разбиты два зеркала, сорван телефон, порван костюм метрдотеля, ну и всякие мелочи-шмелочи — посуда-шмасуда, скатерть-шмятерть, какие-то пончики-шмончики. Ну, и оскорбление проституток Верки, Надьки и Любки рукоприкладством при исполнении ими служебных обязанностей. Ну, и вызов полиции. Ну, и штраф на квитанции. Наоборот, квитанции на штраф: три тысячи кварков. Три квитанции — по тысяче кварков с каждого разбитого рыла.

— Кто будет платить? — спросил дядя Сэм.

— Председатель Сур заплатит.

ОРГВЫВОДЫ. Ввожу в конюшне казарменное положение. Никого никуда. Месяц сурового карантина.

Анфиса прыгает. Все жеребцы очень ее зауважали и обходят десятой дорогой.

МОРЯЧКИ-ЛЮБИТЕЛИ. В этот день... не могу вспомнить, сколько в августе дней... Дожились до того, что в последний день лета играли на деньги с какой-то любительской командой из Караван-сарайского Галактического Пароходства. Какие-то гражданские моряки-рыбаки. Любители. Ох уж эти мне любители! Тельняшки и черные трусы по колено. Этот коммерческий матч организовал дядя Сэм, спасибо ему. Болельщиков собралось — тьма! Тиффози-рыбаки пришли на нас посмотреть. Благодатная тиффозная провинция, вкусно пропахшая селедкой. Но есть коварство в этих никому неведомых провинциальных любителях — и дело тут не в недооценке соперников, — за невзрачной вывеской скромного пароходства могут скрываться щедрокупленные дисквалифицированные костоломы-профессионалы. Никогда не знаешь, на кого нарвешься. Но когда я увидел этих морячков, выходящих на поле, то по осанке и по координации движений сразу понял, с кем имеем дело. Жеребцы это тоже поняли. Результат 21:1. Один мяч пропустили нарочно, чтобы местные тиффози смогли вручить приз своему лучшему морячку. Мне рекомендовали присмотреться к нему. Я присмотрелся к нему. Да, я внимательно присмотрелся к этому молодому морячку — а не попробовать ли его в конюшне? Фигура, стать, кривые ноги — все бы хорошо, но он уже изнежен дурными мягкими полигонами и испорчен устаревшей техникой вождения пузыря. Я сожалею, нам он не подойдет. В самом конце второго тайма Ванька Стуло принял мяч на грудь и шутки ради (и чтобы не забивать 22-й гол — явный перебор) бежал с ним, жонглируя, по всему периметру силовой обводки полигона, а морячки всей командой гуськом-утьком бежали за ним, как за мамой. Такие игры, хоть и с юморком, но не на пользу, только расхолаживают. Но — Б@гатенькое пароходство хорошо заплатило, а дядя Сэм удовлетворенно сказал свое знаменитое «Ну!» и положил в банк очень-очень приличную сумму.

КАК ДЕТИ В ШКОЛУ.

Стихи моего детства:

«Осень настала, / Холодно стало, / Чья-то корова забор забодала, / Куры навоз перестали клевать, / Ну и погодка, <...>!»