Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!

БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.

ИЗ РАЗГОВОРОВ С БЕССМЕРТНЫМИ.

ИГРА В ОБРАТНОЙ ПРОПОРЦИИ.

— В науке всегда есть чувство сопротивления неизвестного, — сказал Лон Дайк. — Что-то тебе мешает, но не понятно что.

— Соперник мешает, — сказал я.

— Какой соперник? Кто?

— Тот, кто сопротивляется вам.

— Незнание мешает.

— Да. В науке, как и в футболе, все очень просто, — сказал я. — Надо вынудить соперника сыграть в обратной пропорции.

— Это как? — заинтересовался академик Капельцын.

— Настолько плохо, насколько хорошо мы сыграем сами, — объяснил я.

— Это высокий класс, это научный подход, — уважительно сказал Капельцын.

— Это Лобан говорит, это не я, — сказал я.

— Я так и подумал, — сказал Лон Дайк.

— На нас кто-то наехал, значит, надо как можно лучше и энергичнее трепыхаться, чтобы успеть выскочить из-под колеса.

— Ехал мальчик на машине, весь размазанный по шине, — сказал Лон Дайк.

— Очень мудро, — сказал Капельцын. — Главное: успеть.

— Кто не успел, тот опоздал, — сказал я.

— Очень мудро. Кто это сказал?

— Так говорил наш сантехник Сан Саныч-сан, когда наливал по последней.

— Это надо записать.

— Так и запишем.

ПРОБЛЕМА ПОСТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ.

ОН ОБНАРУЖЕН! Это случилось! Это, наконец-то, случилось! Я верил и не верил, и это случилось... В то утро я вошел в свой кабинет на «Маракканне». На столе не было черной тетради. Не было ее и в сейфе. Я обыскал все. Черная тетрадь исчезла.

«В этом-то и состоит проявление Постороннего Наблюдателя? — разочарованно думал я. — Украл тетрадь? Просто спер, и с концами? Что-то скажет дженераль?»

Событие было экстраординарным, и я немедленно позвонил ему.

— Тетрадь пропала!

— Какая? — спросил дженераль.

— Черная! Белая у вас!

— Приезжайте, — спокойно сказал дженераль. Как-то излишне спокойно сказал.

— Когда? — спросил я, ожидая услышать в ответ «немедленно».

— Сегодня. Не суетитесь. Сделайте все свои дела и приезжайте в Планетарий.

Дженераль не спешил. Я был разочарован.

ТЕОРИЯ «ОДНОГО ДЕЛА». Легко сказать: «сделайте все дела...». Делать все дела не хотелось, и я воспользовался «теорией одного дела». Она гласила (ее однажды изложил мне Войнович, лежа на диване):

— Каждый день надо обязательно сделать хотя бы 1 (одно) дело, но сделать его хорошо. Сделал дело — и достаточно. Конечно, если есть охота, можно сделать и два, и три, и много дел, но одно дело в день надо сделать обязательно, второе — можно отложить на завтра. Сделал — отдыхай. Теперь прикинь, сколько дел можно сделать за год.

В то утро я быстро и хорошо сделал одно дело, которое давно откладывал: за три минуты уладил конфликт между двумя учеными из бригады математического обеспечения — один из них был травмированным ч-мо (черепно-мозговым), а второй настолько жо... желто-головым, что они никак не могли прийти к общему знаменателю: на какую картину мироздания указывают их вычисления. <Эта проблема была исключительной важности, о ней подробней в своем месте—времени.> Первый (ч-мо) утверждал, что наша Вселенная — «правша», а анти-Вселенная — «левша», и против нее надо действовать зеркальными апперкот-уравнениями, не входя в алгебраический клинч; второй (жо) страшно хохотал, издавал разные другие звуки и настаивал, что обе Вселенные интровертны и чуть ли не гермафродитны, но наша — с мужским знаком, а та — с женским <или наоборот, не помню>. Я вот что им сказал:

— Если завтра черновая математическая картина мироздания не будет лежать на моем столе, то послезавтра будете докладывать ее (картину) Гуго Амбалу и Хуго Верстаку.

<Оба непримиримых усердно вкалывали весь день, всю ночь и все следующее утро, и к обеду черновая картина мироздания — как потом оказалось, неверная, зато от нее уже можно было плясать, — лежала на моем столе. Эти три минуты дали нам выигрыш по времени месяца на три, без этих минут ни черта бы мы не успели к светопреставлению.>

Потом я помчался в Планетарий по зеленому монорельсу.

БОГ С ЗАКОРЮЧКОЙ.

— Он проявился! — воскликнул я.

— Я знаю, — спокойно ответил дженераль. — Однако вы быстро управились со всеми делами.

— Посторонний Наблюдатель проявился!

— Я знаю.

— Он похитил мою черную тетрадь!

— Это не Он, это я взял вашу черную тетрадь. Вернее, мне ее взяли.

— Вот оно что, — разочарованно сказал я. — Значит, это вы сперли. А я подумал, что Он проявился.

— Вы правы — Он проявился, — сказал дженераль, скорбно вздохнул, вынул из сейфа и положил на стол белую тетрадь в клеточку. — Я прочитал ваши отчеты в белой тетради. Сейчас читаю черную.

— Мои отчеты никто не читал до вас, — сказал я с трепетным чувством начинающего литератора, который нашел своего первого Читателя.