Приключения интеллигента, едва не сделавшие его фашистом.

- … регулярно докладывает обо всем подозрительном. Да обзывайте как угодно, был бы результат! – отмахнулся Пятницкий. – Короче, перстень и сережки всплыли в одной из скупок. Клиента взяли в момент получения денег. На допросе женщина указала имя своего знакомого, который подарил ей драгоценности и адрес, по которому он проживает. Дальше просто: установили наблюдение за съемной квартирой, сфотографировали жильцов, «пробили» по базе данных и установили личности. Все трое воры рецидивисты, неоднократно судимые по серьезным статьям. Женщина оказалась подругой одного из них, перстнем и сережками с ней рассчитались за интимные услуги. Так вот, Апполинарий! Арестовать этих воров мы не можем. Потому что прямых улик, неопровержимо доказывающих туповатым присяжным поверенным  причастие к ограблению и убийству нет.

- А это? – протянул руку с драгоценностями мамы Апполинарий.

- Нашли на улице.

- А это … как его? … алиби на время совершения преступления!

- Десяток оплаченных проституток подтвердят, что были с ними на другом конце города.

Апполинарий взмахнул руками, по лицу пробегает судорога.

- Ну, я не знаю! Как же так? А нельзя их допросить? Ну, как следует … Допустим, они действительно не убивали и не грабили. Тогда откуда драгоценности? Пусть расскажут!

- Я же сказал – нет оснований для ареста. Суд не даст санкцию. А задержать их мы можем только на сорок восемь часов. Отвечать на вопросы откажутся, примчится адвокат, который на содержании у них и еще десятке подобных банд. Через два дня они на свободе. Кстати, Апполинарий, а что вы имели в виду, говоря «допросить как следует»? – усмехнулся капитан.

Апполинарий только махнул рукой. Он и сам уже понял, что сморозил глупость.

- Но также нельзя! – растерянно пробормотал он и посмотрел на Пятницкого.

Капитан глядел Колышева с таким любопытством, словно видел впервые.

- Интересный вы человек, Апполинарий … Павлович. Что делать … так нельзя … Спросите еще, как дальше жить! Прямо русский классик, - качает головой Пятницкий. – Вы вот спросили, почему я вам пистолет вернул. Дорогой мой, вы всерьез полагаете, что я ничего не знаю о массовом убийстве на проспекте Гагарина? И что стреляли из вашего пистолета? И что стреляли вы?

 Последнюю фразу Пятницкий произнес совсем тихо, почти шепотом. Колышев замирает на месте, словно гипсовая фигура, лицо покрывается восковой бледностью, под глазами появляются черные полукружья.

- Да, это я. - потерянно шепчет он. – А почему тогда вы меня не арестовали?

- Надо бы, - вздохнул Пятницкий. – И засадить на всю оставшуюся жизнь за преднамеренное убийство четверых человек. Только вот убитые были членами шайки барсеточников, не брезговали и торговлей наркотой. Вы уничтожили верхушку – главаря с двумя телохранителями и водителя. Трое последних по совместительству исполняли обязанности «уборщиков» - палачей. Госнаркоконтроль и мы пасли  несколько месяцев, все никак подобраться не мог. А вы решили проблему за минуту.

- Но ведь банда-то осталась!

- Назначили «стрелку» конкурентам, начали разбираться – кто, за что да по какому праву. Слов за слово, дошло дело до стволов. Наши опера заранее вычислили место сходняка и, когда стрельба закончилась, собрали уцелевших. У каждого был «ствол». Вот тут и сказке конец, а кто слушал – молодец и получил десять лет за незаконное хранение оружия. Так город избавился от компании жуликов и торговцев наркотой. И это – результат четырех точных выстрелов. Ваших выстрелов, Апполинарий!   

- Это получилось случайно!

- Неважно, случайно или умышленно. Главное – результат. Тот самый, когда вор сидит в тюрьме, а убийца отправляется на тот свет. И глубоко плевать, кто и как это сделал! Не верите? Тогда спросите своих студентов. Не забыли еще тот случай на вашей лекции в кабинете химии? Если бы не вы, бандиты могли перебить кучу народа, а чем бы закончилось следствие, еще не известно.  А тот мальчишка, что исполнял роль наводчика, и вовсе считался бы невиновным!

Апполинарий опускает глаза. Память услужливо выкладывает на мысленный монитор все события того дня. Сердце забилось о ребра так, словно собралось выламывать грудную клетку, на лбу выступили крупные, как горошины, капли пота, руки затряслись, колени налились тяжелым свинцом.

- Да, холодно стало, - согласился Пятницкий. – И ветер такой … до задницы пробирает, зараза! Идемте на выход.

Апполинарий покорно плетется в указанном направлении, а капитан как ни в чем ни бывало продолжает рассуждать: