Приключения интеллигента, едва не сделавшие его фашистом.

Апполинарий проснулся, когда за окном ещё непроглядная мгла зимней ночи. Сразу ощутил тепло женского тела, непривычный запах духов. Рука высунулась из-под одеяла, пальцы сжали кнопку выключателя. Вспыхнул приглушенный свет торшера. Апполинарий видит гриву спутанных волос на подушке, розовое ушко смешно выглядывает из спутанных локонов, слышится тихое сопение. Осторожно, чтобы не разбудить, выползает из-под одеяла. В комнате прохладно, в полуоткрытую форточку нагло лезет воздух зимней улицы и хватает ледяными лапами голое тело. Апполинарий спохватывается – он без трусов, кошмар! Впрочем, мельком взглянув в зеркало, успокаивается. Ежедневные издевательства … э-э… занятия в тренажерном зале дело сделали – пропала старческая дряблость груди, мышцы наполнились упругой силой, куда-то делся отвислый живот, а вместо него нарисовалась «стиральная доска» прямоугольных мускулов. «Нет, ничё! - самодовольно подумал Апполинарий, - теперь стыдиться нечего. Можно и голышом перед дамой показаться, не стыдно. Как там у Маяковского? Нет лучше одежи, чем бронза мускулов и свежесть кожи? Ну, до «бронзы» далековато… или в солярий сходить? И вот здесь надо добавить … а животик подтянуть». Становится перед зеркалом, принимает разные позы вроде культуриста на подиуме и рассуждает сам с собой, совершенно забыв о девушке в постели. Она тем временем проснулась и с теперь интересом рассматривает обнаженного мужчину.

- Апполон Бельведерский! – хихикнула она.

- Да, я Апполон, - ничуть не смутившись согласился Апполинарий. – Ты бы видела меня раньше – я имею в виду без одежды. Тихий ужас!

- Ты читал лекции в одежде. Мы спешим куда нибудь?

- Нет. Мне на вторую пару. А тебе?

- Тоже.

- Э-э … тогда?

- Давай!

Примерно через сорок минут они сидят на кухне. На столе две чашки кофе, в тарелке горкой возвышается печенье. Девушка закутана в халат. Он слишком велик, рукава закатаны едва ли не до половины. Апполинарий горделиво восседает с обнаженным торсом, из одежды только спортивные штаны.

- Мы не опоздаем? – спрашивает Маша.

- Нет. Закажу такси и доберемся до института за десять минут, - небрежно отмахивается Апполинарий. – Расскажи о себе, - просит он.

- Ну, родилась-училась, потом снова пошла учиться, - улыбнулась девушка.

- Да, содержательно, - кивнул Колышев. – А как ты познакомилась с компанией Кирилла?

- Случайно. Получилось почти как у тебя. Они спасли меня.

- ?

- Ты как-то спрашивал меня, откуда шрам на шее. Ну, если кратко, то … в общем, на  рынке меня обманул продавец из «усатых». Я возмутилась, он облаял меня, а потом схватил за одежду и потащил в палатку. Я отбивалась, звала на помощь. Покупатели, наши, поотворачивали морды или ушли. Да и что с баб взять? И с мужиков с тележками. А продавцы вокруг все земляки этого козла. Дралась как могла, рожу разодрала когтями. Он отмахнулся ножом – вот таким! – развела руки девушка почти на полметра, - шею здесь вот зацепил. Кровищи полилось! Испугался урод, давай выталкивать меня на улицу. По голове ударил. Очнулась в больничной палате. Пришел какой-то парень – это был Кирилл, принес яблок, цветы. Рассказал, что нашел меня возле рынка, всю в крови, принес в травмопункт, оттуда в больницу. Ну, я рассказала все ему как было. Он разозлился сильно, аж руки задрожали и ушел. А вечером в новостях показали, как рынок горел. Кстати, те придурки, что на меня напали тогда … ну, в аудитории … ты их кислотой ошпарил! … тоже из базарных, я их морды потом разглядела.

Девушка отхлебнула горячего кофе.

- Понимаешь, Кирилл оказался единственным человеком, который реально защитил меня. Обращаться к ментам бесполезно, они все куплены-перекуплены. Особенно те, что возле рынка ошиваются. И свидетелей нет. Грызуны не станут друг на друга показывать. А наши боятся.

Маша пьет кофе. Видно, как у нее дрожит рука, на глазах блестят слезы. «Ну да, спасение утопающих, дело рук самих утопающих, - подумал Колышев. – И у меня почти также. Вот так  и становятся … «патриотами». А куда деваться»?

- У меня тоже, - вздохнул Апполинарий. – Такой же сценарий. Странно, я никогда не слышал, чтобы русские так вели себя в их республиках. Во всяком случае, не читал. Конечно, гонора хватает – как же, титульная нация! – но все же об откровенном хамстве не слышал. Наверно, потому, что русские трудятся в производстве, а не за прилавком стоят. Почем все азиаты торгаши или разбойники, а?

- Ты меня спрашиваешь? – улыбнулась сквозь слезы Маша.

- Так, риторически… тебе не кажется, что Кирилл излишне жесток?

- А они по-другому не понимают. У них мозги устроены, как у животных. Признают только силу, - сердито ответила девушка.

Слезы высохли, черты лица затвердели.

- Да, ты права. Люди, выросшие в жестоких и стесненных условиях, оценивают окружающих по одному единственному критерию: слаб или силен. Других показателей не существует. Как у древних спартанцев.

- Куда они делись?

- Кто? – не понял Апполинарий.

- Ну, спартанцы эти!

- Вымерли. Или были завоеваны более умными соседями и превратились в простых греков.

- Вот и эти должны вымереть!

Апполинарий вздохнул, покрутил головой: