Приключения капитана Врунгеля

– Вот мы тебе шубу-то расстегнем. У тебя теперь шуба-то не по времени. Дай-кась я тебе, барин, раздеться помогу!

С этими словами он запускал руку в прорез и подрезал изнутри толстое сало. Так он снимал всю шкуру, укладывал в трюм шерстью вниз, а сверху маленькой лопаточкой круто засыпал солью.

До поздней ночи шла работа на «Ударе», но все равно всю добычу не убрали, отложили на завтра и разошлись спать. Один Петя Никулин остался на палубе. Он измерял туши рулеткой, взвешивал их, рассматривал внутренности и все, что замечал, записывал в толстую тетрадку. А Хомяков только раз вышел из каюты, потянулся, покурил и сказал Пете:

– Я прошу вас, товарищ Никулин, повнимательнее относиться к работе.

Утром снова отправились на охоту, и на судне осталось только четыре человека. Капитан остался на случай, если поднимется шторм, чтобы было кому управиться с судном. Боцман – сдирать шкуры: он делал это скорее и лучше всех. Повар – чтобы приготовить обед охотникам.

А Хомяков остался просто так. Ему лень было вставать с койки.

Гаврил Иванович ловко обдирал зверя и потихоньку мурлыкал песенку. Морские львы ему очень нравились.

Они были большие, как моржи, и безобидные, как тюлени.

Лучше зверя для промысла и не придумаешь.

Работал Гаврил Иванович не торопясь, рассматривал сивучей. Заглянул он к ним и в желудки – поинтересовался, чем сивучи питаются. Там нашел он морские ракушки,

раздавленные могучими зубами, рыбешек и почти у всех –

крупные камни-голыши.

Гаврил Иванович повертел камни в руках, осмотрел со всех сторон и пошел к Хомякову в каюту.

– Виктор Васильевич, – сказал он, – объясните мне, пожалуйста, зачем сивучи камни глотают.

Сивуч глотает камни, чтобы лучше, устойчивее держаться на воде. Этого боцман не знал, и Хомяков тоже не знал, но он и виду не подал.

– Это, боцман, не ваше дело, – сказал он строго. – Ваше дело шкуры обдирать, вот вы этим и занимайтесь. И

мне не мешайте. Ясно?

– Ясно! – обиделся боцман и вернулся на палубу. А

про себя решил: «Мне-то ясно, а тебе-то, лодырю, ничего не ясно. Ну подожди же ты, проучу я тебя при случае...»

И тут вдруг заметил боцман, что во рту у одного сивуча что-то блеснуло.

Гаврил Иванович внимательно осмотрел зверя, содрал с него шкуру, а тушу повесил на мачте.

А когда капитан вышел на мостик посмотреть, как идет охота, Гаврил Иванович окликнул его:

– Товарищ капитан, вот полюбуйтесь-ка извольте. Я

сорок лет на зверобойке, а таких зверей не видывал и не слыхивал.

– А что такое, Гаврил Иванович, – откликнулся капитан, – чем тебе зверь не понравился?

– Почему не понравился? Мне понравился, только вот зуб у него золотой.

– Полно врать-то, Гаврил Иванович, – сказал капитан, но все-таки спустился с мостика и заглянул в пасть убито-

му зверю. Там и в самом деле блестел золотой зуб.

Капитан потрогал его пальцем, попробовал покачать и рассмеялся.

– А ты, я вижу, шутник, Гаврил Иванович.

– Шутка шуткой, – сказал боцман, – а нужно бы, я думаю, Хомякову-то показать. Ведь все-таки редкость, не каждый день такое увидишь.

Тут как раз и Хомяков вышел на палубу.

– Что случилось? – спрашивает.

– Да вот, – сказал боцман, – зверь тут попался необыкновенный. С золотым зубом во рту.

Хомяков решил сперва, что боцман просто смеется над ним. Он раздулся, как индюк, ничего не сказал и хотел было уйти, но боцман успел подмигнуть капитану, и тот вмешался.

– Правда, Виктор Васильевич, взглянули бы, – сказал он серьезно.

Хомяков подошел, заглянул зверю в пасть,

ковырнул зуб ножом – думал, вывалится. Но зуб сидел прочно,

как влитой, и блестел золотом.

Тут Хомяков растерялся. Что сказать, он не знал и промолчать боялся. Чтобы замять разговор, он напустился на боцмана.

– А зачем же вы ободрали его? – спросил он строго.

– А что же, мне его целиком, что ли, солить?

– Нет, зачем целиком? Нужно было обмерить его внимательно, сфотографировать, описать, а тогда уж и шкуру снимать для чучела. Такого зверя в музей доставить нужно. Вы же понимаете, что случай необычный, крайне интересный. – И пошел, и пошел. А когда наговорился вдоволь, сказал, что необходимо составить акт.

– Ну что ж, составьте, – согласился капитан. – Все трое и подпишем.

Хомяков пошел к себе в каюту и скоро вынес готовую бумагу. Он написал, что такого-то числа на острове Сахарная Голова с бота «Удар» добыли сивуча, у которого в нижней челюсти обнаружен золотой зуб. А боцман Г. И.

Малыгин по небрежности снял шкуру с этого зверя и засолил вместе с другими.

Потом он сам подписал акт и дал подписать Капитану.

Тот подписал, даже и не поморщился, а боцман достал очки, долго их протирал, потом два раза вслух прочитал акт, снял шапку, почесал в затылке...

– Да, – сказал он, – неважное дело-то получается. Не знаю, как и руку свою тут ставить. Вроде ведь себе приговор. Ну, да ведь от своей вины все равно не уйдешь, давайте уж подпишу. – И, взяв ручку, он расписался под актом. Вечером охотники вернулись с промысла, и Хомяков показал акт Пете Никулину. Тот прочитал, ничего не понял, еще раз прочитал и спросил:

– Это что, в стенгазету, в отдел юмора, что ли? Так,

по-моему, совсем и не смешно.