Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

- Опять могу тебя успокоить, сын мой, - сказал патер проникновенно, разговоры, которые твои товарищи вели у себя в келье, в точности походят на те, что уже сотни лет ведутся в кельях студентов. А потом молодые люди получают звания бакалавра, лиценциата, доктора и забывают о юношеских бреднях... И пускай не беспокоит тебя то, что лучший друг твой Каспер Бернат подпал под влияние каноника Коперника, - продолжал патер Арнольд. -Коперник человек чистой жизни, большой ученый и плохо влиять на Каспера не станет. Носятся, правда, слухи, что каноник собирается опровергать учение Птолемея, но я никогда этому не поверю. Опровергать учение Птолемея - это означает расшатывать самые основы католической церкви. Это мог бы сделать только враг господа бога нашего. К тому же Каспер, как ты говоришь, уехал? Он оставил тебе письмо?

- Нет, - ответил Збигнев. - И, главное, не написал даже Митте Ланге, а они ведь помолвлены!..

- Да, да, - перебил его прелат. - Не будем, однако, в мирской беседе повторять то, что было предметом исповеди.

Поэтому Збигнев долго колебался, перед тем как задать своему духовному отцу мучающий его вопрос. Наконец он все-таки решился:

- Мысли мои, очевидно, так долго были заняты Каспером, что он стал мне всюду чудиться... Вот этот образ святого Кристофора...

- Да, я слушаю тебя, сын мой, - сказал патер Арнольд с большим интересом.

- Да простит мне святая троица, но святой Кристофор на иконе точь-в-точь Каспер Бернат... - И, придвинув к себе еще пахнущий свежей краской холст, Збигнев продолжал задумчиво: - Нет, нет, мне не мерещится, и волосы у святого такие же рыжие... Это безусловно Каспер Бернат!

- Возможно ли быть таким рассеянным! - воскликнул отец Арнольд смущенно. - Этот образ или, возможно, портрет тебе прислал из Лидзбарка именно Каспер Бернат, а доставил его сюда слуга бургомистра Тешнера. Теперь я все понял: отец Миколай Коперник мнит себя медиком, астрономом, политиком, воином... Теперь открылся еще один его талант - он пробует себя и в живописи. Так, ты говоришь, в портрете хорошо передано сходство с Каспером Бернатом? Может быть, действительно отцу Миколаю следовало бы заниматься живописью, а не астрономией и не делами вармийского диацеза?

"Вылитый Каспер, ну как есть Каспер!" - бормотал Збигнев про себя.

- Вот и разгадка тайны, - продолжал патер. - Это, конечно, каноник Миколай написал портрет твоего друга, не постеснявшись придать ему позу, в какой обычно иконописцы изображают святого Кристофора. Теперь так принято у господ художников! - добавил прелат с гневом. - Подружек своих они пишут в виде святой Цецилии или даже матери господа бога нашего!.. Кто там? Войдите!

Вошли тот же рыцарь фон Эльстер и бургомистр Тешнер, которого Збигнев уже видел в замке. Слуга его однажды оказал студенту услугу, доставив его письмо в Лидзбарк.

- Исповедь до сих пор еще не закончена! - воскликнул фон Эльстер. Отпусти же наконец этого молодого грешника!

Ощутив запах вина, немедленно распространившийся по комнате, Збигнев понял, почему на этот раз рыцарь говорит об исповеди в таком неподобающем тоне. Чтобы не нарушать своего благостного настроения, юноша, низко поклонившись, направился к выходу.

- Герр студиозус, - догнал его окрик фон Эльстера, - возьмите же свой подарок. Вот герр бургомистр уверяет, что двоюродный братец его, каноник Коперник, добился большого сходства с вашим другом... Он сказал что-нибудь? - повернулся Эльстер к отцу Арнольду.

Збигнев заметил предостерегающий жест бургомистра Тешнера и, в спешке забыв о подарке Каспера, поторопился закрыть за собой дверь. Ему и не хотелось вникать, о чем здесь шла беседа. "Как мало еще подготовлен я к тому, чтобы отречься от всего земного перед вступлением в орден псов господних!* - думал он с раскаянием. - Может быть, отец и прав: не получится из Суходольского ни ксендза, ни монаха... Вот только что я исповедался в своих грехах, а где же эта благодать, нисходящая на человека?! Я уже в душе своей грешу снова. Эти люди, очевидно, не считают меня достойным участвовать в их беседе, а я, вместо того чтобы принять это со смирением, чуть не хлопнул изо всех сил дверью, уходя... Бедный отец Арнольд, уж он-то никак не в ответе за действия пьяного бургомистра и рыцаря... Все-таки нехорошо, подумал он угрюмо, - что подданные польского короля, на польской земле, обращаясь друг к другу, называют собеседника не "пан", а "герр". Впрочем, я придираюсь: фон Эльстер - подданный магистра Тевтонского ордена, и земля, на которой я сейчас нахожусь, тевтонская... А бургомистр Тешнер, конечно, умнее меня и не считает нужным вступать в спор с рыцарем, который сейчас находится явно под действием винных паров".

______________ * Доминиканцев.

Был ли пьян рыцарь фон Эльстер или не был пьян, судить его собеседникам было трудно, потому что рассуждал он вполне здраво. Прочитав еще раз донесение Вильгельма Нишке, трое друзей принялись детально его обсуждать.