Приключения Конан Дойла

Критики, однако, рассудили иначе. Газеты упрекали Дойла за безапелляционный тон, за то, что он абсолютно игнорирует бесчисленные случаи обмана и мошенничества. Дойл, как водится, отмел все эти выпады, назвав их авторов “самонадеянными невежами”. Он издал за свой счет небольшой памфлет “Опыты психического познания”, где заявлял, что призван нести спиритуалистическое знание в массы. 19 ноября на съезде спиритуалистов, проходившем в Альберт-Холле, он попросил встать тех, кто лично общался с умершими. Поднялась половина зала. Дойл радостно описал этот факт в письме к Лоджу, присовокупив, что это — “одно из самых замечательных событий, когда-либо случавшихся в Лондоне”.

Затем он косвенным образом поучаствовал в расследовании таинственного исчезновения Агаты Кристи, королевы детективного жанра. 4 декабря автомобиль Кристи был обнаружен в Суррее, в нескольких милях от ее дома в Санниндейле. Машина стояла с зажженными фарами, внутри никого не было. Полиция бросила на поиски все силы, газеты только об этом и писали, и, когда через неделю Агату Кристи не удалось найти, было решено, что она погибла — либо в дорожной аварии, либо покончив с собой, либо стала жертвой убийцы.

Начальник полиции Суррея обратился за советом к Конан Дойлу в надежде, что тот применит свой дедуктивный метод, как было в случае с Эдалджи и Оскаром Слейтером. Но Дойл порекомендовал раскрыть тайну с помощью медиумов. Он уже развивал эту идею в рассказе, опубликованном в “Стрэнде” в 1920 году, советуя каждому крупному полицейскому отделению прибегать к услугам штатных ясновидящих и медиумов. Да, они могут и ошибиться, а кто же не ошибается? Но в том, что касается “ключевых мотивов и внутренне обусловленных связей, их помощь будет бесценна”.

Он обратился к Хорасу Лифу, медиуму, специалисту по психометрии, то есть способному извлекать информацию о человеке из его вещей. Лифу дали перчатку Кристи, и едва он ее взял, как тут же сказал: “Агата!” Дойла это очень обнадежило, ведь никто заранее не говорил медиуму, в чем проблема (конечно, газеты уже целую неделю только об этом и писали, но разве это аргумент?). Лиф сказал, что у хозяйки перчатки “неприятности” и действует она не вполне осознанно. Но она точно жива. “Вы все узнаете в ближайшую среду, я полагаю”.

И ведь оказался абсолютно прав! В среду утром, 15 декабря, все газеты вышли с сенсационным рассказом о том, что Агату Кристи обнаружили в водолечебнице отеля в Йоркшире, где она зарегистрировалась как Тереза Нил. Дело было в том, что муж попросил у нее развода, чтобы уйти к некой Нэнси Нил, с которой у него был роман. Кристи никогда так и не объяснила, почему решила вдруг исчезнуть, и среди прочих версий упоминалась внезапная потеря памяти, депрессия и даже желание привлечь внимание публики. Разумеется, Дойл расценил предсказания Лифа как очередное подтверждение спиритуалистических возможностей. О чем написал в “Морнинг пост”, призывая использовать медиумов в помощь полиции, ссылаясь при этом на опыт Франции и Германии.

В июне 1927 года последние двенадцать рассказов о Холмсе были напечатаны в сборнике “Архив Шерлока Холмса”. В предисловии Дойл со всем почтением распрощался с героем: “Боюсь, что м-р Шерлок Холмс, подобно иным знаменитым певцам, пережившим свое время, но не желающим покидать сцену, беспрестанно устраивает “последние” выступления. Пора с этим покончить, он должен уйти. Итак, читатель, скажем: прощай, Шерлок Холмс!”

Дойл благодарил читателей за их неизменную любовь, но даже самые преданные поклонники знаменитого сыщика не могли скрыть разочарования от последнего сборника. Нельзя сказать, что там нет и следа былого таланта рассказчика. Например, в “Загадке Торского моста” сложная, запутанная интрига подана мастерски. Есть и чувство юмора, — чего стоит одна телеграмма из “Человека на четвереньках”: “Сейчас же приходите, если можете. Если не можете, приходите все равно. Ш. X.”[33]. Но при всем том совершенно ясно — нерва в повествовании нет, Дойл утратил связь с происходящим вокруг. Его Холмс из скептика-реалиста превратился в философствующего зануду, рассуждающего о смысле жизни, а точнее, о его отсутствии. Закончив последний рассказ сборника, Дойл отправил Гринхоу-Смиту письмо: “Это последний полет Шерлока, его суставы поскрипывают, как и у самого автора, но это лучшее, что я мог сделать. Простимся же с ним навсегда”.

Несмотря на то что Конан Дойл всегда утверждал, что последние рассказы не слишком уступают ранним, мало кто из критиков готов был с этим согласиться. Элиот заметил как-то, что великий автор детективов “интеллектуально деградировал”, а Вудхауз считал, что он пал жертвой собственного высокомерия.