Приключения Конан Дойла

Но пока многие недоумевали, зачем почтенный семидесятилетний автор занимается подобной ерундой, Конан Дойл сочинил еще два научно-фантастических романа — “Дезинтеграционная машина” и “Когда Земля вскрикнула”. В обоих вновь фигурирует профессор Челленджер. Во втором романе он решает проверить свою теорию: Земля — живой организм; она не знает о том, что ее населяют люди, подобно тому как люди не знают, сколько и каких микробов на них живет. Челленджер хочет сообщить Земле о своем существовании и бурит глубочайшую шахту, чтобы, пройдя слой земной коры, добраться до живой плоти, “сероватого вещества, мерцающего и сияющего, которое поднималось и опадало, медленно пульсируя”. Словом, до мозга планеты. Когда это “сероватое вещество” укололи буром, Земля “вскрикнула”. Таким образом, теория профессора оправдалась. Затем по всем континентам начали извергаться вулканы, но главное, Земля узнала: на ней живет Челленджер!

Дойл был не вполне удовлетворен, и, закончив роман, писал Гринхоу-Смиту: “Я не думаю, что это лучшая моя вещь”. Вскоре он попытался убедить Гринхоу-Смита напечатать еще одну его статью о феях под заголовком “И снова феи”, поскольку получил новые фотографии из Германии. Но на сей раз редактор отказался, и тогда Дойл выпустил второе издание “Явления фей”, а фотографии поместил в приложении. Человек более робкий побоялся бы вновь стать объектом насмешек, но Дойл был решительно убежден, что феи существуют, а очевидные доказательства экспертов в области фотографии отметал, называя их “совершенно абсурдными”.

В июле 1928 года Конан Дойл выступал свидетелем защиты на суде по делу двух спиритуалисток, обвиненных в соответствии с законом о бродяжничестве от 1824 года. Согласно этому закону “всякий, занимающийся гаданием или использующий какие-либо приемы, инструменты и средства для вымогательства и обмана любого подданного Его Величества, должен быть признан мошенником и бродягой”.

Миссис Клэр Кентлон, знаменитого медиума, члена лондонского Союза спиритуалистов, в разное время посетили три сотрудницы полиции, одетые в штатское, после чего ей было предъявлено обвинение в том, что она занимается гаданием. Мисс Мерси Филлимор, секретарь Союза спиритуалистов, обвинялась в соучастии. Все три сотрудницы полиции показали на суде, что дух, посредством которого миссис Кентлон общалась с потусторонними силами, североамериканский индеец по имени Белый Вождь, давал крайне нелепые, не поддающиеся толкованию предсказания. Особенно публика развеселилась, когда одна из свидетельниц рассказала, что под конец сеанса Белый Вождь спросил, который час, и заявил, что у него осталось десять минут. Судья, хотя и не сомневался в виновности обеих дам, обвинение отклонил, но настоятельно посоветовал миссис Кентлон не иметь более дел с “бесплотным духом, которому тем не менее важно, не пришло ли время пить чай”.

Несмотря на оправдательный приговор, Дойл был возмущен самим фактом обвинения. Он немедленно написал письмо в “Таймс”, особенно упирая на “возмутительную провокацию со стороны полиции”. Он также счел нужным поставить в известность министра внутренних дел сэра Джойсона-Хикса, но получил твердый, вежливый ответ: никаких надежд на то, что закон будет отменен, питать не стоит. Отказываясь признать себя побежденным, Дойл организовал кампанию за отмену закона о бродяжничестве. На обеде в лондонском ресторане “Холборн”, устроенном в его честь п октября 1928 года, он призвал спиритуалистов голосовать на выборах за ту партию, которая вознамерится отменить закон, ущемляющий их свободы.

В октябре 1928 года Дойл согласился дать “видеоинтервью” для “Мувитон ньюс”, но только при условии, что говорить он будет не только о Шерлоке Холмсе, но и о спиритуализме. Съемка проходила в саду в Уиндлшеме. Дойл сидел в кресле, у его ног устроился ирландский терьер Пэдди.

Дойл, сняв шляпу и неотрывно глядя прямо в камеру, говорил двадцать минут подряд, глубоким хриплым голосом с явственным шотландским акцентом. Это было безупречное выступление, притом абсолютно искреннее. Он начал с того, что люди всегда интересуются двумя вещами: как он придумал Холмса и почему занялся психическими феноменами. “Холмс — это чудовищный плод довольно скромного зернышка… Забавно, что на свете столько людей, абсолютно убежденных, что он реальный человек. Я получаю письма, адресованные ему. Письма, в которых просят прислать его автограф. Письма его глуповатому другу Ватсону. Некоторые леди извещают, что с радостью нанялись бы к нему в экономки”.