Приключения Конана-варвара (сборник)

Один из ракшей шагнул вперед и топнул ногой. Земля содрогнулась, и в глубине раздался далекий гул, который быстро перешел в оглушительный рев. Там, где нога колдуна коснулась земли, в сплошной скале появилась быстро расширяющаяся трещина. А потом с душераздирающим грохотом кусок откоса отвалился. На мгновение перед ними мелькнул Кхемза, отчаянно размахивающий руками и пытающийся ухватиться хоть за что-нибудь, а потом его погребла под собой каменная лавина, обрушившаяся в бездну.

Четверка магов задумчиво смотрела на иззубренный край скалы, ставший новым гребнем пропасти. И вдруг они повернулись. Конан, сбитый с ног землетрясением, только-только поднимался на ноги, помогая встать Ясмине. Он двигался столь же медленно, как и его разум осмысливал случившееся. Он был оглушен и раздавлен. Варвар понимал, что должен во что бы то ни стало посадить Дэви на черного жеребца и мчаться прочь отсюда, как ветер, но непривычная слабость сковывала все его движения и мысли.

Теперь волшебники смотрели на него; они воздели руки над собой, и он, к своему ужасу, увидел, как их силуэты стали таять и исчезать в воздухе, становясь смутными и расплывчатыми, а вокруг их ног заклубилась малиновая дымка, скрывая их из виду. Внезапно их поглотило вихрящееся облако – и он понял, что слепящий малиновый туман накрыл с головой и его самого. Отчаянно вскрикнула Ясмина, а жеребец заржал от боли совершенно по-человечески. Неведомая сила вырвала Дэви у него из рук, и он вслепую принялся полосовать воздух ножом, ничего не видя вокруг. А затем на него обрушился сокрушительный удар, словно порыв ураганного ветра, и сбил его ног. Лежа на земле, Конан смутно видел, как заклубилось, истончаясь, малиновое облако, вытягиваясь вверх и исчезая за гребнем скалы. Ясмина растворилась в нем вместе с четверкой магов. На утесе рядом с варваром остался лишь насмерть перепуганный жеребец.

7. На пути к Ясмине

Как порыв сильного ветра рассеивает туман, так рассеялась и пелена, окутавшая разум Конана. Изрыгая проклятия, он прыгнул в седло, и жеребец, жалобно заржав, встал на дыбы. Бросив взгляд на склоны, уводившие вверх, он заколебался, а потом повернул коня и поскакал обратно, в ту сторону, откуда они шли, когда их остановили колдовские штучки Кхемзы. Но теперь он ехал не медленно и осторожно, тщательно выбирая путь. Конан отпустил поводья, и жеребец пошел галопом, с грохотом копыт мчась вниз по ущелью, словно надеясь физическим напряжением всех мышц стряхнуть память о жутком страхе. Они пролетели откос, обогнули выступ скалы и с головокружительной быстротой устремились вниз по узкой тропе, ведущей вдоль края бездонной пропасти. Тропа следовала складкам скального грунта, виляя от одного яруса до другого, и однажды далеко внизу Конан мельком разглядел какие-то руины – нагромождение камней и валунов у подножия гигантской скалы.

Дно долины было еще далеко внизу, когда он добрался до длинного и высокого кряжа, очень походившего на природную дамбу, мощеную камнем. По нему Конан и поскакал, а с обеих сторон зияла провалами глубокая пропасть. Под копыта коню убегала тропа, по которой ему предстояло проехать; далеко впереди она уходила с гребня кряжа и совершала резкий поворот, опускаясь до русла реки по левую руку от него. Он выругался вслух, раздосадованный необходимостью покрыть несколько лишних миль, но другого пути не было. Спуститься напрямик с кряжа на нижний отрезок тропы было равносильно самоубийству. Только птица смогла бы совершить подобный маневр и добраться до русла реки целой и невредимой.

Итак, он лишь пришпорил начинавшего уставать жеребца, и тут снизу до него долетел слитный цокот множества копыт. Натянув поводья и подъехав к краю обрыва, Конан взглянул вниз, на русло пересохшей реки, что вилась у подножия горной гряды. Там по узкому ущелью ехала на конях разношерстная компания – бородатые мужчины на полудиких лошадках, числом около пятисот, с ног до головы увешанные оружием. И тогда Конан крикнул, свесившись с края обрыва и находясь на триста футов выше.

Заслышав его голос, они натянули поводья, останавливая коней, и пять сотен запрокинутых бородатых лиц уставились на него снизу; глубокий оглушительный рев эхом прокатился по каньону. Конан не стал терять время и бросать слова на ветер.

– Я направлялся в Гор! – рявкнул он. – И никак не рассчитывал встретить на своем пути вас, собаки. Следуйте за мной, если ваши клячи еще в состоянии волочить ноги! Я еду к Йимше, и…

– Предатель! – Слитный рев ударил ему в лицо, как порыв ледяного ветра.

– Что? – Он уставился на них, не веря своим ушам и лишившись дара речи. Его обжигали яростные взгляды, лица исказились от гнева, а в воздетых руках засверкали клинки.

– Предатель! – вновь, теперь уже вразнобой, завопили всадники. – Где наши семеро вождей, что попали в плен в Пешкаури?

– В тюрьме наместника, где же им еще быть, – ответил он.

Ответом ему был кровожадный вопль, исторгнутый сотней глоток, сопровождаемый таким лязгом оружия, что он не разобрал ни слова. Он заглушил нестройные вопли, проревев: