Приключения Конана-варвара (сборник)

– Что это за дьявольские шутки? Пусть говорит кто-нибудь один, чтобы я мог понять, чего вы хотите!

На эту должность себя выдвинул сухопарый старый вождь. В качестве преамбулы он погрозил Конану своей кривой саблей и прокричал обвиняющим тоном:

– Это ты не позволил нам напасть на Пешкаури, чтобы освободить наших братьев!

– И правильно сделал, придурки! – проревел выведенный из себя Конан. – Даже если бы вы прорвались сквозь стену, что маловероятно, все равно их повесили бы еще до того, как вы сумели бы добраться до них.

– А ты, значит, пошел один, чтобы договориться с наместником? – прокричал в ответ афгули, доводя себя до исступленного бешенства.

– Да!

– Ну и где наши семеро вождей? – взвыл старейшина, вращая клинком над головой с такой скоростью, что тот превратился в сверкающий круг стали. – Где они? Мертвы!

– Как это? – Конан едва не свалился с лошади от удивления.

– А вот так! Они погибли! – уверили его пять сотен кровожадных голосов. Старый вождь замахал руками и вновь вернул себя право говорить от имени всех. – Их не повесили! – проскрежетал он. – Сидевший в соседней камере вазули видел, как они умерли! Наместник прислал колдуна, чтобы тот умертвил их своим чародейством!

– Этого не может быть, – сказал Конан. – Наместник не осмелился бы так поступить. Недавно я разговаривал с ним…

Признание оказалось неудачным. Небеса вздрогнули от рева, в котором слились ненависть и обвинения.

– Да! Ты отправился к нему в одиночку! Чтобы предать нас! Это правда. Вазули сбежал через дверь, которую походя выломал колдун, и рассказал эту историю нашим лазутчикам, когда встретил их в Жаибаре. Они отправились на север, чтобы разыскать тебя. Выслушав историю вазули, они со всей возможной поспешностью вернулись в Гор, и мы оседлали своих коней и перепоясались мечами!

– И что же вы, глупцы, вознамерились сделать? – пожелал узнать киммериец.

– Отомстить за наших братьев! – взвыли воины. – Смерть кшатрийцам! Убейте его, братья, потому что он – предатель!

Вокруг него о камни застучали стрелы. Конан привстал на стременах, пытаясь перекричать шум и гвалт, а потом, взревев от ярости, негодования и презрения, повернул коня и понесся галопом обратно вверх по тропе. Позади него и ниже афгули бросились в погоню, яростно выкрикивая оскорбления и в гневе забыв о том, что единственный путь, по которому они могли подняться на высоту, где сейчас скакал он, пролегает по руслу высохшей реки, правда, в обратном направлении. Кроме того, им предстояло сделать большой крюк и подняться по извилистой тропе на гребень. А когда они все-таки вспомнили об этом и повернули назад, их отвергнутый вождь уже почти добрался до места, где гребень кряжа соединялся с откосом.

Оказавшись на обрыве, Конан свернул не на тропу, по которой только что спускался, а на другую, едва заметную тропинку, усеянную острыми камнями, где коню пришлось ступать очень осторожно. Он проехал совсем немного, когда жеребец зафыркал и попятился, – впереди, на тропе, что-то лежало. Конан уставился сверху вниз на то, что когда-то было человеком, а теперь походило на измятую окровавленную кучу, которая говорила быстро и невнятно, сверкая обломками сломанных зубов.

Только темным богам, правящим мрачными судьбами колдунов, известно, как Кхемза сумел вытащить свое изломанное тело из-под груды крупных валунов, а потом и взобраться вверх по крутому склону на тропу.

Повинуясь смутному порыву, Конан спешился и остановился, глядя на изуродованное тело и сознавая, что стал свидетелем чуда, противного природе по самой своей сути. Ракша поднял окровавленную голову, его странные глаза, остекленевшие от боли и приближающейся смерти, остановились на лице Конана, и в них мелькнуло узнавание.

– Где они? – раздался жуткий хрип, ничем не напоминающий человеческий голос.

– Ушли обратно в свой проклятый замок на Йимше, – проворчал Конан. – Они забрали с собой Дэви.

– Я пойду! – прохрипел колдун. – Я последую за ними! Они убили Гитару; я убью их – прислужников, учеников, четверку Черного Круга, самого Магистра! Убей, убей их всех! – Он попытался ползти по камням, но даже его несокрушимая воля более не могла заставить двигаться изуродованное тело, в котором сломанные кости соединялись лишь обрывками сухожилий и тканей. – Иди за ними! – бешено захрипел Кхемза, и на губах у него выступила кровавая пена. – Иди!

– Я так и собирался, – проворчал Конан. – Я хотел взять с собой моих афгули, но они повернули против меня. Так что на Йимшу я теперь пойду один. Я верну Дэви, даже если мне придется голыми руками разнести эту проклятую гору на кусочки. Я не думал, что наместник решится убить моих вождей после того, как я захватил Дэви, но, похоже, он все-таки сделал это. Теперь он заплатит мне своей головой. Как заложница она мне бесполезна, но…

– Да падет на них проклятие Йизила! – прохрипел Кхемза. – Иди! Я умираю. Подожди – возьми мой пояс. – Он сунул изувеченную руку в свои кровавые лохмотья, но Конан, догадавшись, что он хочет сделать, наклонился над ним и снял с талии перепачканный пояс необычной формы.