Приключения Конана-варвара (сборник)

Вскрикнув от страха, девушка повернулась и побежала. Она уже не смеялась и не дразнила его, оглядываясь. Хотя Конан напрягал все силы и в висках у него пульсировала боль, а снег перед глазами казался красным, она постепенно удалялась от него в колдовском сиянии небес, пока не превратилась в фигурку размером с ребенка, потом в танцующее белое пламя на снегу и, наконец, в размытое дрожание воздуха на горизонте. Но, стиснув зубы, так что из десен выступила кровь, киммериец упрямо шел дальше, пока не увидел, как дрожащая точка превращается сначала в белое пламя, потом – в детскую фигурку, и вот их разделяет уже не более ста футов. Медленно, шаг за шагом, это расстояние сокращалось.

Теперь она бежала из последних сил, и ее золотые кудри волной плескались у нее за плечами; он слышал ее прерывистое дыхание и увидел страх в ее глазах, когда она оглянулась назад. Мрачное упорство варвара сослужило ему хорошую службу. Ее мелькающие белые ноги двигались все медленнее, и она уже пошатывалась на бегу. В неукротимой душе Конана вспыхнуло пламя ада, которое она раздувала своими насмешками. Издав нечеловеческий рык, он настиг ее в тот самый миг, когда она испустила полузадушенный крик и выставила руки, чтобы оттолкнуть его.

Его меч упал в снег, когда он прижал ее к себе. Она выгнулась и отчаянно забилась в его стальных объятиях. Растрепавшиеся золотистые кудри закрыли ему лицо, ослепив своим сиянием; стройное тело, извивающееся в его кольчужных рукавицах, буквально свело Конана с ума. Его сильные пальцы глубоко впились в ее гладкую кожу, холодную как лед. Он как будто обнимал женщину не из плоти и крови, а высеченную из цельного куска льда. Она отчаянно мотала своей золотоволосой головкой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от его яростных поцелуев, которые обжигали ей губы.

– Ты холодна, как вечный снег, – в горячке бормотал он. – Но я согрею тебя теплом своей крови…

Вскрикнув и отчаянно рванувшись, девушка выскользнула из его объятий, оставив у него в руках свое невесомое прозрачное одеяние. Отскочив назад, она в страхе уставилась на него. Ее золотистые кудри пребывали в полном беспорядке, белая грудь вздымалась, а в прекрасных глазах застыл ужас. На мгновение он замер, загипнотизированный ее пленительной красотой, а она, обнаженная, стояла перед ним на снегу.

В следующее мгновение она воздела руки к огням, пылавшим в небесах, и закричала голосом, который будет вечно звучать в ушах Конана:

– Аургельмир!

Конан прыгнул вперед, расставив руки, чтобы схватить ее, и тут раздался гром, подобный тому, с каким трескается ледяная гора, и небосвод занялся холодным ослепительным огнем. Тело девушки, будто вырезанное из слоновой кости, внезапно окутало холодное голубое пламя, настолько яркое, что Конан вскинул руки, защищая глаза от нестерпимого сияния. На мгновение небеса и снежная равнина заискрились вспышками белого пламени, сполохами голубого огня и ледяными малиновыми искрами.

А потом Конан пошатнулся и закричал. Девушка исчезла. Перед ним простиралась сверкающая снежная пустыня, высоко над головой небо взорвалось колдовскими огнями. Вдалеке по блистающим вечными снегами синим вершинам гор прокатился рокочущий грохот, как будто там промчалась гигантская боевая колесница, влекомая горячими жеребцами, чьи копыта высекали из снегов молнии, отражавшиеся от небесного свода.

И вдруг полярное сияние, горные вершины со снеговыми шапками и пылающие небеса закружились в бешеном хороводе перед глазами Конана. Тысячи огненных шаров взорвались снопами искр, а небо превратилось в гигантское колесо, разбрасывающее звезды во все стороны. Склоны гор у него под ногами заходили ходуном, как океанские волны. Конан упал лицом в снег и застыл не шевелясь.

В холодном мрачном и бездонном пространстве, где солнце погасло миллионы лет назад, Конан вдруг уловил дуновение жизни, незнакомой и невообразимо чужой. Земля дрогнула под ним и принялась раскачивать его вверх и вниз, одновременно с такой силой схватив его за руки и за ноги, что он закричал от невыносимой боли и потянулся за мечом.

– Он приходит в себя, Хорса, – сказал чей-то голос. – Поспеши – мы должны изгнать холод из его конечностей, если хотим, чтобы он снова мог держать меч в руках.

– Он не хочет разжимать левую руку, – проворчал другой собеседник. – Он что-то держит в ней…

Конан открыл глаза и уставился на склонившиеся над ним бородатые лица. Его окружали высокие золотоволосые воины в мехах и доспехах.

– Конан! – сказал один из них. – Ты жив?

– Клянусь Кромом, Ниорд, – выдохнул Конан. – Я жив, или мы все умерли и вознеслись в Валгаллу?