Приключения короля Артура и рыцарей Круглого Стола

Слишком скоро прибыл высокий корабль к мрачным утесам Тинтагиля. И там Изольда Прекрасная обручилась с Марком, королем Корнуэлла, ибо так, казалось ей, повелевала ее честь, и во имя чести Тристрам должен был отступиться от своей любви и расстаться с юностью. Более того, если бы он скрылся с Изольдой, между Корнуэллом и Ирландией вспыхнула бы война, которая принесла бы гибель многим воинам и глубокое горе обоим королевствам.

Немногое остается рассказать. Тристрам совершил в Лионессе славные подвиги, и имя его стало известно по всему миру. Но всегда любил он Изольду, королеву Корнуэлла, и всегда она любила его и ненавидела Марка.

И однажды весной любовь восторжествовала над честью, и жена Марка стала искать встречи с Тристрамом в зеленом лесу. Она отправилась на охоту с Брангвейной, своей подружкой, и Марк, ничего не подозревая, назначил своего племянника Тристрама распоряжаться ее охотниками и слугами. Но очень скоро охота осталась позади их, и любящие сидели одни на берегу чистого ручья, где капельки белых ромашек светились в молодой траве, словно слезы.

Они встретились снова, а затем и еще много-много раз. Любовь обратилась в страх и стала мрачной и безумной, ибо такова любовь, которая беззаконна и бесчестна. Однако не вините их чрезмерно, ибо они всегда были во власти любовных чар и для них, верно, найдется немало оправданий там, где никто другой, нарушающий свои обеты, не может быть оправдан.

Вскоре бароны, которые ненавидели Тристрама, стали подозревать о его любви и нашептали о ней Марку. Долго король не хотел верить этому, ибо он очень любил как жену, так и племянника и доверял обоим. Но однажды Марджодо, завистливый рыцарь, привел Марка туда, откуда он мог видеть Тристрама и Изольду, сидящих вместе под деревом над журчащим ручьем. После этого не было больше места для сомнений.

Король Марк созвал свой совет и добивался, чтобы Тристрама приговорили к смерти. Но его бароны и рыцари, хотя и ненавидели Тристрама, не хотели этого позволить. Ибо не было никого сильнее Тристрама и никто не мог спасти Корнуэлл, когда приходила беда. И народ любил его. И, будь он приговорен к смерти, могла бы вспыхнуть война в королевстве.

И король Марк изгнал сэра Тристрама, отправив его из Корнуэлла и далеко от Лионесса — так далеко от Изольды Прекрасной, что вряд ли он сможет увидеть ее когда-нибудь опять. И бродит он теперь по всей земле Британии в одеянии менестреля, ища утешения, и не может найти его, и всегда поет песню своей любви.

Изольда с изумрудного острова,
Я ищу тебя, миля за милей,
Обходя белый свет, догоняя
Любовь — белую птицу в полете.
Изольда, хотя мир стареет,
Наша любовь никогда не остынет,
Пока живы молодость и весна,
Живет, будет вечно длиться она!
О Изольда, во времена грядущие
Поэты будут слагать стихи,
Рассказывая о любви, равной которой нет, —
О любви Тристрама и Изольды Прекрасной.

Менестрель окончил свою историю, и великая тишина повисла над всеми, кто сидел в большой зале в Камелоте. Только Ланселот склонил голову на руки, и слезы бежали между пальцами его при мысли о собственной его любви к Гвиневере — жене короля Артура.

— Менестрель, — сказал вдруг король Артур, — как вышло, что вы так хорошо знаете обо всем, выпавшем на долю сэра Тристрама Лионского?

Менестрель печально улыбнулся, поднимаясь со скамьи, и встал, высокий и благородный, перед королем Артуром.

— Я хорошо знал обо всем, — сказал он, — очень хорошо, как человек знает свои собственные печали… Ибо я и есть Тристрам Лионский.

Ропот поднялся по всей зале в ответ на это — ропот удивления и жалости. Но король Артур встал со своего места, и спустился к Тристраму, и приветствовал его.

— Добро пожаловать к нам в Камелот, — вскричал он, — добро пожаловать ко мне и ко всем рыцарям Круглого Стола! Ваше имя называл нам Мерлин, мудрый волшебник, в день создания Стола — и вот смотрите! Здесь есть место за Столом для вас. Вот то сиденье возле Ланселота, на котором появляется имя ваше, написанное золотыми буквами. Добро пожаловать, истинный рыцарь логров.

И стал сэр Тристрам рыцарем Круглого Стола. И после Ланселота и Гавейна не было другого рыцаря, столь достойного, за этим Столом. Много лет он появлялся на праздник пятидесятницы, чтобы занять свое место, и много могучих подвигов совершил он для логров. Но всегда скорбел он из-за любви к Изольде Прекрасной, думая о ней с любовью и печалью, которую время не могло исцелить.