Приключения кота Сократа в Кремле

Так вот, вернусь к порядку в доме. Скажу вам, дорогие мои, тянуть на себе хозяйство еще тяжелее, чем работать богом. Там в мои обязанности входило выслушивать просьбы да участвовать во всяких ритуалах, а здесь мне приходится вставать ни свет ни заря, чтобы отправляться на охоту. Каждое утро, когда Татьяна Михайловна видит меня перед входной дверью, она недоумевает: «Сократ, и чего тебе не спится в такую рань?» Как же мне хочется сказать ей: «Да как же я могу спать, если вы дом превратили в проходной двор». Но, увы, вместо этого я лишь громко требую выпустить меня на улицу.

На то, чтобы хоть немного уменьшить количество пернатых на участке, я потратил несколько дней. Глупые птицы, никак не хотели смириться с моим возвращением. Но, как говорится, хочешь не хочешь, а пришлось. После того как я поймал с десяток пташек, многие из них решили от греха подальше сменить место жительства. Не буду строить из себя эдакого удалого кота и врать, что делал это играючи. Вы даже представить не можете, как нелегко мне далось их выселение. За время путешествий я совсем отвык охотиться. В деревне аборигенов пернатых было видимо-невидимо, но там мне было не до них[13].

Последний раз я охотился в африканской саванне. Это было в один из дней моего проживания в семье гепардов. Лола тогда отправилась добывать пропитание, а меня оставила в качестве няньки со своими детенышами. Стоило только ей выйти за порог логова, как котята захотели есть.

Конечно, я мог сказать им: «Вот вернется ваша мать, она вас и накормит». Но разве мог я оставить детей голодными? В конце концов я тоже не когтем деланный и в состоянии добыть еду. К тому же я не знал, сколько времени Лола будет охотиться. Ей предстояло не только поймать добычу, но и умудриться дотащить ее до дома. А сделать это в саванне, где полно других, более крупных хищников, ой как непросто. Для того, чтобы накормить детенышей, мне пришлось аж три раза сгонять на охоту. Увы, принести во рту три птицы за раз мне не по силам. Благо ловить пернатых оказалось проще, чем под куст сходить. Они настолько были непуганые, что в буквальном смысле сами лезли мне в пасть. Ясное дело, кто там будет на них охотиться? Ну, явно не хищники. Им придется переловить всех птиц в саванне, чтобы не то что пообедать, а всего лишь слегка перекусить[14].

И несмотря на то, что после длительного перерыва охота давалась мне тяжело, разогнать всяких мелких птичек с нашего двора оказалось куда проще, чем избавиться от сорок. Раньше я всегда старался избегать столкновения не только с воронами, но и с ними. На мой взгляд, это самые наглые пернатые из всех живущих на планете. Если вы читали книгу «Приключения кота Сократа в Австралии», наверняка помните, как они едва не порвали на ленточки моего друга Борзини. Для тех, кто не знает или забыл, напомню: Борзини – это удав, один из питомцев Тревора, у которого гостили мы с Колумбом. Так вот, увидев, как хвостатая воровка бесцеремонно объедает кусты крыжовника, я был возмущен до глубины души. Мало того, что ведет себя у нас во дворе как хозяйка, так еще и покушается на наш урожай. Мне пришлось чуть ли не полдня проторчать в засаде, ожидая, когда она наконец налопается и перелетит в другое место. Нападать на сороку, сидящую на крыжовнике, это все равно что кинуться на забор с колючей проволокой.

Каждый раз, когда я отправлялся на охоту, Пуха увязывалась за мной. Я не возражал, думал, мало ли, вдруг собака научится ловить птиц и будет помогать мне следить за порядком во дворе. Ну а что? Я собственными глазами видел, как алабай, живущий в одном из домов нашего поселка, щелкал ворон, как орехи. Он ложился на землю и замирал, делая вид, будто спит. А в тот момент, когда глупые каркуши подкрадывались к его миске, чтобы полакомится едой, нападал на них. Но после того, как Пуха увидела мою схватку с сорокой, у нее напрочь пропало все желание ходить со мной на охоту. Говоря начистоту, я тоже больше не горел желанием связываться с хвостатой воровкой. Это была самая настоящая битва не на жизнь, а на смерть, из которой я хоть и вышел победителем, но остался с побитой мордой.

Вот уж не думал, что так скажу, но хорошо, что все эти дни Беллы не было дома. Не представляю, как после столь длительного отсутствия я бы появился перед ней в таком виде. Еще не хватало, чтобы она меня разлюбила. Хотя, если верить ее словам, что у ее Амура огненные стрелы, вряд ли это обстоятельство повлияло бы на ее чувства ко мне. К тому же говорят, что шрамы украшают мужчину. Значит, я стал еще более неотразимым. Надо быть глупой кошкой, чтобы разлюбить такого красавца. А моя ненаглядная никогда не страдала отсутствием интеллекта.

И что, вы думаете, сказала Татьяна Михайловна, когда в один из дней вышла в сад собрать смородину и увидела поле боя, оставшееся на одном из газонов после моей долгой охоты?

– Что ж ты наделал, изверг? – заверещала она как резаная. – Всех птиц погубил!