Приключения Лэндо Калриссиана 1: Ландо Калриссиан и Арфа Души народа шару

Мохс лично стащил ботинки с ног капитана и бросил за землю рядом с курткой. Тунику и легкую рубашку под ней они тоже сорвали. Мохс вынул нож.

— Да погодите вы! Что ж вы делаете?!

Ландо попытался лягнуть старца, но двое аборигенов навалились на лодыжки и пришпилили их к земле. Он никогда не верил в сильных молчаливых героев и прибег к единственному, что оставалось: завопил. И орал все время, пока древний Певец срезал с него штаны, открывая голую кожу щиплющему морозу.

— Теперь, — удовлетворенно сказал Высший певец, — все видят, что Ключ остается с его носителем.

Что правда, то правда, они вынули Ключ из кармана туники и запихали за грязную серую тряпку, которую намотали вокруг его бедер. Страшный был момент, Ландо застыл тогда, молясь всем богам, чтобы нож не задел маленький шокер, спрятанный за поясом белья.

— Нам остается ждать, — возвестил Мохс. — Когда Они сочтут нужным, Они заберут его жизнь либо посредством холода, либо посредством дерева. Тогда мы вернемся и заберем Ключ, наше достояние по праву. Мы уходим.

И они ушли.

Солнце тонуло за странным горизонтом, тени жадно подбирались к беспомощному игроку, и надежды его исчезали вместе со светилом. Он наблюдал, как вокруг него маленькие растения сворачиваются к ночи в клубочки. Он смотрел, как пальцы его ног синеют. Он видел, как верхний слой почвы покрылся тонким настом. Но большую часть времени он провел, глядя на куртку, тунику, ботинки и носки, которые начали покрываться ледком. Такие теплые и такие недоступные. Он начал громко поносить все вокруг, сначала из злости на себя, на Мохса, Гепту и Мера, потом лишь для того, чтобы сохранить хоть частичку тепла. Он выкрикивал ругательства на своем родном языке и на дюжине других, которым научился за время полных приключениями путешествий. Он даже вспомнил ругательства на трех компьютерных языках и на щебечущем языке разумных птиц, с которыми однажды играл в карты. Потом он заново обругал тока. И еще раз, и еще.

Проснулся он как от толчка. И снова начал бранить все вокруг, лишь бы остаться бодрствовать. Засни он, и все, покойник.

Глава 11

Могильная тишина. Под искусственной громадиной, похожей на краба с протезами вместо ног, темный песок металлически поблескивал в свете двух лун планеты Рафа V. Тени накладывались друг на друга: массивная двойная тень «Тысячелетнего сокола», сотни раздвоенных теней толстых деревянных метательных снарядов, торчащих из корпуса и земли вокруг. В местах пересечения сгущалась чернота. Гробовая тишина и убийственный холод. Крошечные растения у самой земли свернулись в плотные оливкового цвета шарики, готовясь пережидать беспощадную стужу ночи в пустыне. Воздух стал еще более сухим, чем днем. Появился, заблестел в лунном свете тонкий слой изморози: на растениях, на склонах невысоких дюн, по краям тысяч отпечатков ног вокруг корабля и на груде спутанных кабелей, что лежала за границей тени «Сокола». Жидкость по-прежнему сочилась в песок вокруг этого несчастного кулька проводов, но теперь она текла медленно, густая и вязкая в стылом безмолвии.

Внутри нее, напротив, кипело движение. Искусственные организмы, гладкие, металлические, смахивающие на насекомых и едва заметные невооруженному человеческому глазу, копошились внутри темной жидкости и медленно, миллиметр за миллиметром, продвигались обратно, туда, откуда их выкинуло неведомой им силой еще до темноты. Микроскопические жгутики-щупальца трудолюбиво колыхались, перемещая хозяев вперед, к цели, сантиметр за сантиметром. Они забирали с собой минералы и крошечные песчинки металлов из почвы. После их ухода жидкость становилась менее насыщенной, прозрачной.

* * *

В нескольких километрах оттуда те же луны бросали свет на скорченную под деревом человеческую фигуру, которая пыталась сохранить жизнь, несмотря на мороз. Свет отражался от стекловидных ветвей и расцвечивал все кругом веселыми многоцветными бликами.

Ландо Калриссиан умирал. Как жизнь Вуффи-Раа утекала в песок, так и он чувствовал, что его жизнь испаряется в полный льда воздух через незащищенную кожу, что зловещее растение над ним высасывает ее по капле. Он бы пожалел, что не может последовать примеру низеньких растений и свернуться в комок, но у него не осталось сил для сожалений. Время от времени его охватывала дрожь, сотрясая все тело, и тогда казалось, что и без того болезненно тугие веревки стягивают торс и запястья еще сильнее. Кисти рук давно онемели.

Становилось трудно думать, и Ландо не мог понять, холод тому виной или дерево. Почему-то казалось важным разобраться. Что он слышал о таких деревьях? Что во вселенной ничего не дается задаром — ум и жизненная сила, которые кристаллы дают тем, кто их носит, сначала были отобраны у других. Сейчас их отбирают у него?..

Главное — было больно. Голые ступни будто жгло огнем. Даже в здешнем сухом воздухе на пальцах скопился иней. Насколько нужно охладить плоть, чтобы на ней появился лед? Достаточно для гангрены?