Приключения либроманта 2

— В СССР может такое и не принято, хоть я в этом и не уверен, а в моём времени «раскрутка» через эфир была в порядке вещей. За хорошие деньги продюсеры хоть из кого звезду делали, даже если у человека слуха нет, или он половину согласных не выговаривает.

— Можно подумать, у тебя сейчас плохо получается. Оглянись вокруг, кто ещё таким уверенным стартом и целой чередой удач может похвастаться? Куда ты торопишься?

— Удача — птица капризная, иногда ей пендаль животворящий не мешает поддать, — не согласился я с Гошей, — К тому же, у меня постоянно ощущение такое, словно я на ледяную горку с разбегу пытаюсь забраться. А там, сам понимаешь, стоит остановиться, и вниз поедешь.

— А попробуешь чересчур шустро ногами перебирать, поскользнёшься и нос расквасишь, — оставил за собой последнее слово недовольный домовёнок.

* * *

Как я не готовился к записи, но без сюрпризов не обошлось.

Маловата оказалась студия для двенадцати музыкантов, да ещё и с духовой секцией. Придётся записывать их в три приёма. Сначала ритм — секцию, потом духовиков, и уж затем вокалистов.

«Как мы любили», песня, больше известная в народе, как «Качается вагон», в принципе была и без меня неплохо записана, так что задача стояла передо мной крайне интересная. При столь высоко задранной планке и на непривычном для меня оборудовании превзойти звукооператоров «Мелодии». Признаюсь, я волновался, оттого и решился на некоторое читерство.

В порядке подстраховки я вместе с ленточным многоканальным магнитофоном параллельно пишу звук на старательно спрятанный цифровик. Если что, то потом можно будет свести запись ночью, используя свою домашнюю студию. Правда, сам себе я пообещал, что до последнего буду работать на аппаратуре этого времени.

В плюсах у меня хорошие микрофоны, многоканальный магнитофон, пара компрессоров, и в качестве вишенки на торте, два двести двадцать четвёртых Лексикона — гениальных ревербератора, опередивших своё время и актуальных даже спустя сорок лет.

Признаюсь, именно их наличие заставило матёрых музыкантов отнестись ко мне серьёзно и с уважением. Для Союза такая техника — это нечто невиданное и невообразимое.

Добил я музыкантов туалетом и курилкой, в которой кроме приличных диванов они увидели столик с чайно — кофейными принадлежностями и полку с коллекцией из четырёх разных банок импортного растворимого кофе. Если что, это роскошь по нынешним временам.

— Неплохо устроилась в Чебоксарах отдельно взятая кучка людей, — откашлявшись, заметил Шуфутинский, оглядываясь на меня, — Откуда Лексиконы взялись, я даже спрашивать боюсь.

— Через Владивосток заказывал, — уже привычно выдал я не раз опробованную легенду.

— Надо же, — вмешался приехавший с ними звукооператор, представившийся мне, как Александр, — Я про Лексиконы только слышал. В Москве ещё даже каталогов с ними нет.

— Вот так и живём, — с неожиданной горечью произнёс Шуфутинский, — Один из ведущих ансамблей такой огромной страны, а у нас даже картинок нет, чтобы понять, насколько мы отстаём от них, — мотнул он головой куда-то в сторону окна.

Похоже, кроме меня на его фразу никто особого внимания не обратил и не придал ей значения, а меня Михаил заставил задуматься.

Через год он уйдёт из «Лейся песни», а в 1981 году вместе с семьёй эмигрирует в США.

Что заставило очень успешного человека решиться на такой шаг? Непреодолимое желание вырваться из «совка»? Пока не понимаю. Ничем необъяснимый прыжок в никуда.

Не произойдёт ли со мной то же самое когда-нибудь? Понятное дело, что в Америку я не поеду. Нечего мне там делать, в чужой стране среди чуждых мне людей. Нет уж, лучше я тупо приклею себе на лоб марку, и адью, СССР. Я в своё время полетел, в Россию.

С профессионалами легко работать, но я перестраховался, записывая каждый раз по три вполне жизнеспособных дубля. Если что, то дома, на своём компютере, я чуть ли не по ноте смогу всё собрать во вполне приличный микс.

В концертный зал ДК музыканты отправились с Саней Кругловым.

Похоже, они так и не поверили, что можно приехать в чужой город без собственной аппаратуры и вполне себе полноценно выступить с концертом. Так что сейчас они пошли проверять, как и что у нас звучит, а завтра у них первый концерт. Если что, то и у нас с Кругловым тоже.

По идее мне бы тоже с ними сходить, но звукооператору я на пальцах объяснил, что у нас и как, да и парни в курсе, так что, надеюсь, справятся. А мне не терпится послушать, что с записью.

Стиль песни для себя я определил, как «новая волна», но закос под ресторанную музыку у Шуфутинского очевиден. Вот и думай, как лучше сделать. То ли немного выхолостить запись, приведя её к общепринятому звучанию этого стиля, то ли, наоборот, подкинуть немного «ресторанщины», благо, материала для этого записано достаточно. Звукооператор, он поважнее иного дирижёра будет. Два разных звукооператора из одной и той же записи на многоканальнике настолько разный итог получат, что их за две самостоятельные песни можно принять.