Приключения Майкрофта Холмса

– Хорошо. Но предупреждаю вас, что достижения короля Людвига не производят на меня впечатления. Он использовал современные машины, а мы, англичане, возводили свои крепости волей, потом и силой наших мускулов.

– Так было построено большинство замков, – ответил Майкрофт Холмс, вновь поклонился Дортмундеру и Изольде и направился в отдельный кабинет, примыкавший к залу. Я зашагал следом. Он, полуобернувшись, спросил меня:

– Как вас зовут, англичанин?

– Август Джеффрис, – сразу же ответил я, стараясь придерживаться образа задиристого проходимца, именем которого назвался. Мы вошли в кабинет и увидели, как мажордом Феликс командует слугами, накрывавшими стол перед окном.

– Джеффрис, – проговорил Майкрофт Холмс, будто пробовал слово на вкус. – Это не самое сложное из имен, с которыми мне приходилось встречаться, – продолжал он на своем ужасном немецком языке, знаком приказав мне последовать его примеру. – Садитесь рядом, герр Джеффрис, и расскажите мне об английских замках, пока я буду завтракать. – Он хлопнул в ладоши и приказал выросшему у него за плечом Феликсу: – Поставьте стул и прибор для герра Джеффриса. Он составит мне компанию.

– Как вам будет угодно, сэр, – почему-то обиженно ответил Феликс и передал распоряжение двум лакеям.

– У меня просто страсть к замкам, – продолжал между тем Майкрофт Холмс в образе герра Камира из Бурсы. – Когда-то я видел руины крепостей крестоносцев и с тех пор стараюсь осмотреть все крепости, в которых еще сохранилась жизнь.

Я улыбнулся в ответ. Для этого пришлось приложить куда больше усилий, чем я ожидал.

– Тогда вы, турки, должны были кое-что узнать об англичанах, – сказал я, надеясь, что мое хвастовство прозвучит не слишком неестественно.

– Да, – согласился Майкрофт Холмс. – Мы узнали, что вы надеваете стальные доспехи для того, чтобы сражаться в знойной пустыне, и вы слишком тяжелы для того, чтобы ездить по пескам на лошадях, поэтому должны были плыть издалека. – Он кивнул мне и оглядел стол. – Ну, скоро можно будет наконец поесть. – И чуть слышно добавил по-английски: – Нас подслушивают.

– Я знаю, – ответил я по-немецки и вздернул голову. – Ваши воины могли считать наших глупцами за то, что те сражались в броне, но…

– …И рисовали черно-белый крест на груди. Любой лучник тоскует по такой мишени, – продолжал он на своем чудовищном немецком. – Это так облегчало работу нашим.

– А наши рыцари были мучениками за веру, – вспыхнул я.

– Да, были. И потерпели поражение.

В этот момент лакеи принесли стулья, и он одобрительно кивнул. Когда мы подошли к столу, чтобы сесть, он пробормотал по-английски, не шевеля губами:

– Ваше последнее сообщение было очень тревожным. Я сожалею, что обстоятельства вынудили меня задержаться на два лишних дня. Я рассчитывал вмешаться, прежде чем ситуация настолько усложнится. Скажите что-нибудь по-немецки.

– Я не назвал бы это поражением, – возмутился я.

– Не согласен, – со мной вновь разговаривал турок Камир, – ведь мы не пошли по пути Запада. – И добавил чуть слышно: – Все оказалось гораздо труднее, намного труднее, чем я предполагал.

– Крестовые походы были славнейшими из войн, – воскликнул я по-немецки.

– И все до одного были проиграны, – повторил Майкрофт Холмс. В его голосе послышался оттенок юмора, так благодушный учитель спорит со способным учеником. – Не станем сейчас говорить о потерях. – Он вновь понизил голос: – Вы в большой опасности?

– Дело стоило риска, – громко ответил я на последний вопрос, как будто продолжал разговор.

– Вы так считаете? – удивился турок Камир. – Мой дорогой Гатри, – негромко продолжил он, – меня охватывает тревога.

– Да, – согласился я. Звук моего собственного имени захватил меня врасплох, и мне пришлось скрывать замешательство под маской негодования. – И неудивительно. Германия – самое странное место из всех, которые я когда-либо видел.

– Несомненно. – Холмс казался невозмутимым, – видимо, ремесло научило его полностью контролировать свои чувства.

Нам подали крепкий кофе; от чашек поднимался густой аромат. Я обратил внимание на то, что мой собеседник извлек из своих просторных одежд пакетик. Он назидательно заметил:

– Это сахар, дорогой сэр. Я нахожу, что здесь сахар совсем не тот, что в моей стране, мне не нравится его вкус. К тому же, – прошептал он, – в него так легко добавить яд.

– Вы правы, – согласился я, подавив дрожь.

– Скоро подадут хлеб и баранину. Не откажитесь разделить их со мной, – предложил он на своем ужасном немецком языке. – Очень мило со стороны мадам Изольды сделать это для меня; ведь ей нечасто приходится принимать моих соотечественников, и она не знает наших вкусов. – Он закашлялся, закрыл лицо салфеткой, якобы стремясь подавить спазм, и быстро прошептал: – Угрожает ли вам непосредственная опасность сейчас? Этот человек из Братства? Со мной часто так бывает, если утро холодное, – громко сказал он, отложив салфетку. – Наверно, туман раздражает горло.

– Это частое явление, – согласился я и добавил: – Ваши предположения совершенно верны.

– Вы имеете в виду мадам Изольду? – Его странный акцент, казалось, усиливался.