Приключения майора Пронина

В течение двух суток обстукали мы все стены, облазили и чердак, и подвалы, отдирали обои, поднимали паркет, каждую ступеньку на лестницах ощупали, проверили дымоходы и отдушники, — короче говоря, произвели такой технический осмотр, какого ни один строитель в жизни не производит, и… ничего не нашли.

Попутно, во время осмотра, я от жильцов узнавал, кто бывает в доме. Примечательного ничего не обнаружил. В доме ночевал иногда мужик-молочник, но его дальше кухни не пускали, да и сам он от своих бидонов отойти боялся…

Явились мы после обыска к Коврову.

— Ну, что? — спрашивает он.

— Да ничего, — говорю я.

— Вот то-то и плохо, что ничего, — говорит он. — Плохие вы следопыты. Опасаюсь, как бы этот самый архив мимо нашего носа не провезли…

Тут ясно я увидел, как мало он на меня надеется, и обидно мне стало, но сам понимаю, опыта у меня никакого и работник я действительно посредственный.

— У меня тут на примете старьевщик с молочником, — говорю и сам понимаю — пустяки говорю, но ведь надо же что-нибудь сказать?

— Старьевщики и молочники, конечно, народ интересный, — говорит Ковров, — но их больше писатели в юмористических рассказах описывают, а ты менее колоритными личностями займись, умный враг всегда самым незаметным обывателем выглядит.

Поблагодарил я его за совет и решил все-таки познакомиться с молочником и вообще со всеми, кто бывает в этом близком моему сердцу доме.

Рассказывать, конечно, о всех своих поисках и знакомствах и долго, и скучно. Жильцы и гости ихние оказались самыми обыкновенными людьми, молочник был тоже обыкновенным мужиком, и в отношении его смутило меня только одно, что приезжал он откуда-то из-под Пскова. Далеко от Петрограда, но не это меня смутило, — тогда в Петроград многие крестьяне из самых отдаленных деревень приезжали и отличные вещи задешево на продукты выменивали. Другое смутило. Вспомнил я, что этот самый «племянник» Борецкой, который так ловко обвел меня вокруг пальца, по рассказам, тоже учительствовал где-то под Псковом. И вот втемяшилась мне мысль, что молочник и есть этот самый племянник.

Попросил я одного из жильцов известить меня, когда приедет крестьянин, — мол, тоже хочу у него масла купить. Надо сказать, что крестьянин этот из такой дали не молоко, конечно, возил, а масло и сметану, и молочником его просто так, по привычке, называли. Да это и понятно: выгодно ли было бы молоко из-под Пскова в Петроград везти!

Разумеется, за особняком я не перестал наблюдать, но жилец тоже оказался человеком аккуратным и вскоре позвонил ко мне утром на квартиру по телефону.

— Приехал молочник, — говорит. — Я его предупредил, чтобы он для вас масла оставил. Приходите после службы.

Эх, думаю, перестарался жилец! Тебя просили меня предупредить, а ты и молочника предупредил… Впрочем, тогда это было естественно такие услуги добрым знакомым оказывать, и ничего необычного в подобной просьбе молочник не мог усмотреть. Однако пуганая ворона куста боится!

Дождался я времени, когда в учреждениях занятия кончаются, и пошел за маслом, готовый к встрече со старым знакомым.

Захожу с парадного крыльца, вызываю жильца.

— Здесь? — спрашиваю.

— Как же, как же, — сообщает жилец. — Дожидается вас.

Идем мы в кухню — и что же? Сидит там обыкновенный псковской мужик без малейшей подделки.

Поздоровались мы.

— А я уж думал, не придете, — говорит мне приезжий.

— Как можно! — отвечаю. — Да ведь службу не бросишь.

— Против порядка, конечно, не пойдешь, — соглашается приезжий.

Потолковали.

— Вы, что же, ночуете здесь? — спрашиваю.

— Заночую, — отвечает продавец. — Завтра куплю кое-что для дома и поеду.

Поторговались.

— Наживаешься, отец, — говорю.

— Где уж! — отвечает он. — А впрочем, разве такой город, как Питер, без спекулянтства построили бы?

— Что ж, ты и у себя под Псковом хочешь Питер выстроить? — шучу.

— Зачем? — отвечает. — Нам не до жиру…

Купил я у него масла и… пошел восвояси.

Отнес покупку Железновым, попил у них чайку, задумчивый сижу, молчу, смутно у меня на душе.

Подходит ко мне Виктор, кладет руку на плечо.

— Дело? — говорит.

— Дело, — говорю.

— Трудное? — говорит.

— Трудное, — говорю.

Вижу, хочется ему мне помочь, а расспрашивать, знает, не полагается.

— Секрет? — говорит.

— Секрет, — говорю.

Вернулся домой и… решил не бросать своего молочника, не останавливаться на полдороге: коли занялся молочником, так уж заниматься им до конца. Масло маслом, а ну как… Обманули меня раз эти псковские, — не верю я им больше! Может, он действительно просто спекулянт, а все-таки надо проверить, что он из Петрограда повезет.

Улик нет, а совпадения неладные: останавливается во вредном этом особняке, живет у самой границы, и к тому же опять — псковской.

«Проверь, проверь», — твержу я себе…