Приключения мальчика с собакой

– Александра нет, он побежал за отцом. Как только ты поешь, я сама пойду в лес и похороню твою собаку или попрошу одного своего друга… Ну, съешь же хоть кусок окорока! Это поддержит твои силы. А они тебе будут очень нужны. – Девушка придвинулась ближе к Клеону и, хотя они были в эргастулуме одни, зашептала: – Тебе помогут уйти к Спартаку…

– Так, значит, правда?! Мардоний не солгал, что Спартак близко?

– Тшш!.. Если отец запоздает, я попрошу Гефеста – он что-нибудь придумает, чтобы оттянуть твое наказание. Ешь же, чтобы я успела пойти в лес и похоронить Льва.

– Ты найдешь то место по высокому кедру, что на опушке дубового леса… Хорошо, что ты мне все это сказала! А я уж думал сделать такое, чтобы меня скорее убили.

Береника с укором посмотрела на него:

– Разве мы знаем, что будет с нами через час?

– Так говорил и еще один мой друг… Теперь его, может быть, тоже убили…

– Ну вот, сейчас ты опять заплачешь! Ешь же скорее!..

Глава 9. Волнения в господском доме

Сцена в спальне отца расстроила Луция. Ему было неприятно, что он не сумел восстановить справедливость, как обещал Гаю, а главное – что отец все еще обращается с ним, как с мальчишкой, хотя он, если бы мог распоряжаться, вел бы хозяйство гораздо разумнее, чем отец.

Как большинство римлян, Луций считал, что раб – существо низшего порядка, но бессмысленная жестокость претила ему, она была невыгодна и, следовательно, глупа. Стремясь отделаться от неприятного чувства, Луций направился в библиотеку. Как всегда, вид этой комнаты помог ему вернуть утраченное душевное равновесие.

Чтобы предохранить книги от южного жара и сырости севера, библиотека была расположена в восточной части дома. Под высокими окнами, обращенными на восход, раскинулся розарий. Каждого, кто в утренний час входил в эту комнату, охватывало ощущение свежести и покоя. Окна по утрам были широко распахнуты; благоухающий ветерок колыхал сдвинутые в сторону шелковые занавеси и шуршал в развернутых папирусах на длинном столе, за которым молча трудились рабы, приводя в порядок отложенные библиотекарем свитки. При входе Луция все встали. Библиотекарь с поклоном подошел к молодому хозяину.

– Не прерывай свою работу, – остановил его Луций, – я сам найду что нужно.

Молодой человек направился к одному из шкафчиков, которые, вперемежку с высокими наполненными свитками корзинами, стояли вдоль стен. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как в библиотеку вбежала одна из рабынь Фульвии:

– Ты здесь, господин?… Мы ищем тебя по всему дому и саду. Госпожа приказала, чтобы ты немедленно шел к ней.

«Опять какая-нибудь история с Гаем!» – подумал с досадой Луций, направляясь к лестнице на второй этаж.

Он не ошибся: рабыня привела его в спальню Гая; тут, кроме нянек, хлопотали чуть ли не все служанки Фульвии. При входе старшего сына она трагическим жестом указала на кровать, где, уткнувшись в подушки, рыдал Гай.

– Не знаю, что делать с этим ребенком! Никак не хочет успокоиться. Поговори хоть ты с ним…

– Что с тобой, Гай? – спросил Луций, подходя к кровати брата. – Почему ты плачешь?

– Хочу сицилийца! – закричал малыш. – Это мой раб!.. Отец подарил его мне!.. Как смели его увести? Как смели убить мою собаку?… Хочу… чтобы этого… Мардония… – всхлипывал он, – распяли на кресте…

Луций посмотрел на мать. Она ответила ему беспомощным взглядом:

– Вот так с самого утра, с тех пор, как принесли его из ванны. Я уже ходила к отцу, просила его за этого раба, но он непреклонен. Непреклонен! – повторила Фульвия с жестом отчаяния. – Твердит, что теперь дисциплина особенно необходима. Как будто какая-то дисциплина важнее здоровья ребенка! Ну, пусть даже этот пастух-сицилиец провинился в чем-то ужасном…

– Ни в чем он не провинился! – перебил ее Луций. – Я видел мальчика. Горе его непритворно.

– Но говорят, что старший пастух…

– Старший пастух убил собаку мальчика.

– Но она первая набросилась на них…

– Не потому.

– А почему же? – подняла брови Фульвия.

Луций оглянулся на рабынь:

– Я не публичный оратор. Мне не нужна аудитория.

Фульвия жестом приказала рабыням выйти.

– Так почему же он убил эту отвратительную собаку?

– Потому что он вор. Из рассказа сицилийца – правда, совершенно бессвязного – я понял, что старший пастух похищал ягнят… вероятно, с целью продажи – это мое предположение, – а собака сицилийца его поймала.

Гай притих, прислушиваясь к разговору брата с матерью. При последних словах Луция он снова начал кричать:

– Хочу, чтобы старшего пастуха распяли!..

– О боги!.. – Фульвия прижала пальцы к вискам. – Я не в силах это вынести! Я сойду с ума!.. Неужели действительно ничего нельзя сделать с этим старшим пастухом?… Я уверена, что мальчишка-сицилиец колдун. Я поняла это, как только взглянула на него. Он околдовал отца, и тот купил его и совершенно ненужную собаку, околдовал Гая, теперь – тебя… Я требую, чтобы ты успокоил Гая или поговорил с отцом. Пусть он прикажет выпустить мальчишку, а этого Мардония… или как там его… бичевать. Иначе колдун погубит нас всех.