Приключения маленького лорда

Он действительно поднялся, засунул руки в карманчики и стал прогуливаться из угла в угол. Его глаза ярко блестели, он сильно сжимал губы, но не опускал головы и ходил твёрдым шагом. Доугаль лениво задвигался, посмотрел на него, потом встал и подошёл к ребёнку. Фаунтлерой вынул одну руку из кармана и положил её на голову собаки.

– Доугаль – славная собака, – сказал он. – Он мой друг. Он знает, что я чувствую.

– А что ты чувствуешь? – спросил граф.

Ему было не по себе при виде того, как маленький человек боролся с нахлынувшей на него тоской, но графу нравилось, что он старался твёрдо выносить печаль.

– Поди сюда, – сказал старик.

Фаунтлерой подошёл к деду.

– Я никогда ещё не уезжал из дома, – сказал мальчик. – Странно чувствуешь себя, когда приходится всю ночь провести в чужом замке вместо собственного дома. Но Дорогая не очень далеко от меня. Она сказала, чтобы я помнил это, и… и ведь мне уже семь лет… и я могу смотреть на её карточку.

Он опустил руку в карман и вынул маленький, обтянутый лиловым бархатом футляр.

– Вот футляр, – сказал мальчик. – Видите, нужно нажать пружину, тогда он открывается; карточка внутри.

Он совсем близко подошёл к большому креслу и прислонился к его ручке, а также к руке старика так доверчиво, точно дети всегда опирались на неё.

– Вот она, – сказал он, когда футляр открылся. Он с улыбкой поднял глаза.

Граф сдвинул брови; ему не хотелось видеть портрета, но он невольно посмотрел на него. Из футляра глянуло красивое, молодое лицо, похожее на лицо мальчика, который стоял подле его кресла.

– Тебе кажется, что ты очень её любишь? – спросил он.

– Да, – ответил маленький лорд кротко и вместе с тем твёрдо. – Да, я люблю её. Видите ли, мистер Гоббс был моим другом. Дик, Бриджет, Мэри и Микэль тоже мои друзья, но Дорогая самый мой близкий друг, и мы всегда всё говорим друг другу. Мой отец оставил её мне, чтобы я заботился о ней. Когда я вырасту, я буду работать и зарабатывать для неё деньги.

– А что ты думаешь делать? – спросил дед.

Маленький лорд соскользнул вниз на ковёр и уселся на нём, по-прежнему держа в руке открытый футляр. Несколько минут он, казалось, усиленно размышлял.

– Я думаю, что мог бы торговать вместе с мистером Гоббсом, – сказал он, – но мне хотелось бы стать президентом.

– Вместо этого мы пошлём тебя в палату лордов, – заметил дед.

– Хорошо, – ответил маленький лорд. – Если уж мне не удастся быть президентом и если это хорошее дело, мне всё равно. Торговать в бакалейной лавке иногда скучно.

Он долго сидел молча, пристально глядя в огонь, может быть, думая о том, кем он станет, когда вырастет.

Граф молчал. Он откинулся на спинку кресла и смотрел на мальчика. Множество странных, совершенно новых мыслей приходило в голову старого лорда. Доугаль растянулся и заснул, положив голову на громадные лапы.

Приблизительно через полчаса в библиотеку ввели Гавишема. Когда он вошёл, в большой комнате было тихо. Граф всё ещё сидел, прислонившись к спинке кресла. Завидев адвоката, он шевельнулся и осторожно поднял руку, точно останавливая его; по-видимому, он против воли сделал это движение. Расположившись на ковре подле большой собаки, лорд Фаунтлерой безмятежно спал, положив свою курчавую голову на руку.

Глава VI Граф и его внук

На следующее утро маленький лорд (он не проснулся, когда его накануне отнесли в детскую) прежде всего услышал потрескивание дров в камине и шёпот двух голосов.

– Смотрите, Доусон, ничего не говорите ему, – сказал кто-то. – Он не знает, почему она не будет жить с ним в одном доме, и от него хотят скрыть это.

– Уж если его сиятельство приказал, – ответил другой голос, – придётся молчать. Но, простите меня, сударыня, я скажу по совести (а по совести может говорить всякий – и служанки, и не служанки), что жестоко было разлучить бедную прелестную женщину с её ребёнком. Какой он хорошенький, настоящий маленький лорд! Вчера вечером Джемс и Томас оба сказали, что они никогда не видывали мальчика с такими вежливыми манерами, такого участливого. По их словам, он, сидя за столом, разговаривал с графом, точно это был его лучший друг с ангельским характером, а не его сиятельство лорд, от криков которого подчас кровь стынет в жилах. И какой хорошенький! Вчера вечером меня и Джемса позвали в библиотеку и приказали отнести его в детскую. Право, я никогда не видывала ничего лучше этого мальчика с его невинным румяным личиком. Головкой он опирался на плечо Джемса, и его вьющиеся блестящие волосики так и рассыпались. Право, более милой, привлекательной картины вы никогда бы не увидели. И мне кажется, его сиятельство лорд заметил это, он посмотрел на мальчика и сказал Джемсу: «Смотрите не разбудите его».

Цедрик задвигался на подушке, повернулся и открыл глаза.

В детской, обтянутой светлым цветастым ситцем, всё выглядело весело и светло. В камине горел огонь. Сквозь увитое плющом окно в комнату вливался свет. К Цедди подошли миссис Меллон, домоправительница, и женщина средних лет с добрым спокойным лицом.

– Здравствуйте, мой лорд, – сказала миссис Меллон. – Хорошо ли вы спали?