Приключения мистера Вулписа

Господа (особенно — рысьей породы) горячо приветствовали Шарлотту. Они все были во фраках или камзолах, многие — в головных уборах, и затылки их обнажались один за другим по мере того, как мадемуазель Де Муар и её подруга продвигались к толпе.

— Чудесно выглядите, дамы! — Лис с заискивающей улыбкой встретил их низким поклоном и дерзко переградил путь.

— О, господин лорд Фоксвельтон! — воскликнула Гретта, борясь с приступом смеха, который всегда вызывал в ней лис. Он был уже немолод, и писаным красавцем тоже не был, но из рядов завидных женихов Королевства его до сих пор почему-то не списали. Интересно, почему? Ах, да, из-за его капитала.

— Собственной персоной! — посмеялся лорд Фоксвельтон, протянув свои потные лапы к Гретте, а когда та отстранилась, мигом переключился на именинницу.

— Прекратите, милорд! — гневно сверкнула на того взглядом рысь. — Я ценю ваше внимание, но мы спешим. — И Шарлотта протиснулась между стоящими впереди гостями, увлекая за собой подругу.

— Да ладно тебе, Чарли! — развеселилась Гретта. — Он просто напыщенный индюк, ничего бы он нам не сделал. Этикет не позволит.

— Мне надо найти Ноэля, — призналась та, бегло оглядывая спины снующих туда-сюда зверей. — Без него я не смогу начать презентацию.

— О, он будет тебе помогать?

— Да, господин Ноэль предложил свою помощь. Оказывается, он прекрасный оратор. Да и голос у него громче, чем мой, и наружность куда более властная и серьёзная, чем у меня.

Гретта жалостливо сдвинула брови:

— Чарли, Чарли, неужто ты сомневаешься в себе?

— Не то чтобы… Сама знаешь в какие времена мы живём. Голос самки не имеет значения, даже если эта самка голубых кровей. Ноэля выслушают с большим желанием, чем меня.

— Дорогая! — едва не выронила опахало Гретта. — Он же так украдёт твою славу!

— Пусть так, — вздохнула рысь. — Мне плевать на славу. Я просто хочу сделать наш мир лучше.

Ноттэниэль заприметил Шарлотту почти сразу же, как вошёл в зал. Однако на встречу с ней не спешил. Он должен был убедиться, что к началу презентации всё готово.

Ноттэниэль не изменил своему обыкновенному и единственному более-менее приличному одеянию аристократа. К нему прибавилась только маска — самая невзрачная, купленная в мещанском магазинчике енота Бруно. Она была в цвет камзола и отлично дополняла ядовито-красный образ.

Ноттэниэль прогуливался среди народа, пока его внимание не привлёк пожилой баран с закрученными в спирали рогами и длинной седой бородой. Шерсть на его шее сбилась в некрасивые колтуны. Он беспрерывно теребил галстук, то затягивая, то ослабляя, будто ему было душно.

— Какая глупость! — ворчал он тихо, направляясь в сторону террасы. — Каждый раз одна и та же песня: демократия, единение видов! Сначала они говорят, что все равны, а потом лишают нас должности, потому что, видите ли, мы — копытные!

Ноттэниэль проследовал за возмущённым гостем, на ходу выворачивая камзол наизнанку, чтобы трансформировать его в невзрачную версию себя. Закончив, он заменил красочную маску на угольно-чёрную и растормошил шерсть на голове ко лбу, таким образом полностью меняя личину.

Навалившись на перила и безрадостно выкатив глаза на весенний сад, баран выудил из штанов самокрутку и закурил.

Тропинки рассекали задний двор поместья, словно наполненные тёмной кровью вены. Ночь задалась холодная, но чистая и безветренная.

Ноттэниэль незаметно вырос за спиной барана, невзначай вздыхая:

— Ох, ну и что за сборище, скажите, господин?.. — начал он знакомство непринадлежащим ему голосом — низким и хрипловатым.

— … Беан, — проблеял тот, растерявшись.

— Господин Беан. Очень приятно. Можете звать меня Ноаном, — выдумал себе новое имя Ноттэниэль. — Разве вам не тошно от всей этой показушной добродетели? — вздохнул он, окуная в голубовытый свет луны когтистую лапу. — Им-то, лордам и властьимущим, легко ставить всех под одну гребёнку, нам же, тем кто попроще, чтобы сохранить своё положение, приходится участвовать в этом цирке.

— Ну хоть кто-то того же мнения, что и я. Вы слышали, к чему приурочен праздник, господин Ноа? — проблеял баран, силясь разглядеть нового знакомого в темноте. Но Ноттэниэль нарочито сторонился света, отбрасываемого луной и уличным фонарём.

— Ещё бы!

— Де Муары хотят показать нам что-то такое, что вкорне изменит мир и каким-то волшебным образом заставит всех жить в любви и согласии. Интересно, чем это нам аукнется?

— Я слышал краем уха, что мадемуазель предложит автоматизировать транспорт, чтобы, тем самым спасти от каторжной и унизительной работы копытных. Я, конечно, хищник, но сомневаюсь, что это приведёт к чему-то хорошему.

Баран любопытно зашевелил ушами:

— Какого рода… автоматизация?

— Понятия не имею. Здесь меня волнует кое-что другое.

— Что, например?

Ноттэниэль, будто лишь предполагая, вздернул плечами:

— Разрушение общественного строя? Революция?

— Не совсем понимаю…

— Поразмыслите сами, дорогой господин, куда будет деваться всем этим несчастным копытным, которые поколениями только и делали, что тягали колею?

До барана наконец дошло, что имеет ввиду Ноа: