Приключения Морса и Крюшона

И тут в зеркале что-то скрипнуло, по стеклянной глади прошла какая-то рябь, а из мутных глубин зазеркального пространства высунулась вдруг чья-то мохнатая лапа и, схватив Морса за руку, стала тащить его к себе. Слегка испугавшись (а это случалось иногда и с Морсом!), гнэльф попытался упереться ногами в пол, а свободной рукой в деревянную раму зеркала. Но тут появился и сам хозяин мохнатой лапы – страшный лохматый уродец, похожий на обезьянку и черта одновременно, – и, вцепившись уже не одной, а двумя лапами, стал еще сильнее тащить упирающегося мальчишку в свое жилище.

– Крюш!.. Помоги!.. Мне одному не справиться!

Бледный как полотно толстячок схватил дружка за ворот рубашки и что было силы потянул к себе.

– Крюш, ты меня задушишь! – прохрипел Морс и крепко боднул лбом зазеркального монстра в нижнюю челюсть. – Попробуй что-нибудь другое, Крюш, только поскорее!

В отчаянии толстячок выпустил из рук злополучную рубашку и, не придумав ничего умнее, стал швырять в ужасного уродца свои продуктовые запасы, которых у него в карманах было превеликое множество. В зеркало и его мерзкого жильца полетели: бутерброд с колбасой, бутерброд с сыром, два грецких ореха и одно слегка надкусанное яблоко, пачка печенья, три шоколадных конфеты и две карамельки, один сухарик с маком и один без мака – ржаной…

Морс, который уже терял последние силы, внезапно почувствовал, что мертвая хватка лохматого чудовища слегка ослабла. «Наверное, и ОНО устало!» – подумал бравый гнэльф и удесятерил сопротивление.

Но в этом уже не было особой надобности: чудовище само выпустило из лап мальчишку и бросилось подбирать крюшоновы гостинцы.

– Конфетка!.. Сухарик!.. Колбаска!.. Сырок!.. – шептало оно, словно какой-то стишок, названия свалившихся ему на голову угощений и не обращая уже никакого внимания на непрошенных гостей. – Ну, и подфартило сегодня Глюку, ну, и подфартило!..

Морс отпрянул от зеркала и, взяв своего спасителя за локоток, тихо проговорил:

– Сматываемся отсюда, Крюш! Не будем мешать господину Глюку наслаждаться ужином!

Услышав слово «сматываемся», Крюшон, было, обрадовался, но вскоре вновь поскучнел: оказывается, это слово он понял неправильно, Морс имел в виду «не давай убежим из этого проклятого дома», а подразумевал совершенно иное: «давай уйдем из холла в другие комнаты».

– Тебе мало потасовки с этим типчиком? – Пухленький гнэльф мотнул головой в сторону зеркала. – Учти: мои карманы уже пусты!

И он, желая образумить своего дружка, вывернул наизнанку все карманы.

Однако Морс настоял на своем, и гнэльфы вновь двинулись на поиски жемчужного ожерелья. Пройдя весь первый этаж и не найдя там ничего, что хотя бы слегка напоминало ту вещицу, за которой они сюда заявились, наши герои поднялись на второй этаж и торкнулись в первую же попавшуюся им дверь. Она отворилась, и гнэльфы вошли в большой, просторный зал, весь уставленный и обвешанный зеркалами всевозможных форм и размеров. Овальные и круглые, прямоугольные и квадратные, они стояли вдоль стен и висели на них, мерцая бликами солнечного света, проникающего в удивительное помещение сквозь небольшие окошки под самым потолком.

– Здесь ожерелья нет, – прошептал Крюшон и попятился обратно к выходу. – Идем-ка отсюда быстрее, Морс, иначе…

Он не договорил, потому что уперся задом в дверь, которая оказалась вдруг заперта на замок. Крюшон подергал ручку, попинал дубовые доски и горестно сообщил приятелю:

– Мы в западне, Морсик… Впрочем, этого и следовало ожидать…

– Но здесь нет монстров! А дверь мы, если понадобится, вышибем. Ее просто заклинило, наверное.

– Ты уверен, что ИХ здесь нет? Я не уверен…

Морс подошел к зеркалам и, заглядывая поочередно то в одно, то в другое, весело проговорил:

– Успокойся, Крюш, чудовищ нет! Это – комната смеха, в ней стоят кривые зеркала! Иди сюда и посмотри, какой я смешной! Я толще тебя, честное слово!

Нехотя толстячок приплелся к стене с зеркалами и нехотя заглянул в одно из них. Увидел страшного карлика с огромной, как тыква, головой и, не узнав в нем себя, в ужасе отшатнулся назад. Посмотрел в другое зеркало и брезгливо перекривился: он понял, что отраженный в нем толстяк на длинных спичечках – ножках, это он сам.

– И ничего не вижу в этом смешного, – сказал Крюшон, отворачиваясь от своего отражения, – юмор для злюков, а не для умных гнэльфов!

– Ты прав, но все-таки…

Морс вдруг замолчал и отшатнулся назад: его искаженное отражение внезапно перестало повторять вслед за ним движения, а вместо этого внимательно уставилось громадными, как чайные блюдца, глазищами на стоявшего к нему спиной толстенького гнэльфа. Это сделали и три других отражения: одно Морса и два Крюшона.

– Эй, Крюш… Только не дергайся… Медленно повернись и посмотри сюда…