Приключения на Безымянной реке

Ондра не ответил. Точнее, не успел: сильные руки Магды подтолкнули его легонько вперед и поставили по стойке «смирно».

— И ты, воронье пугало, и ты, стань как следует! — приказала Магда Румику. — Пятки вместе, грудь вперед, живот убрать. Руки по швам, слышишь или нет?.. Так где же вы были?

— Мы… — начал было, заикаясь, Румик и опустил глаза в землю.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

— Мы были в расщелине…

— Что вы там делали, в этой дыре, когда я вам приказала, чтоб вы шли за мной? Отвечайте!

— Мы хотели…

— Никаких «хотели»! Будь вы на моей лодке, я бы еще сегодня отправила вас по домам. Ясно?

— Ясно.

Они поняли все очень хорошо: «Раз вы на лодке Рацека, ничего не поделаешь…»

И Магда прочитала эти слова в глазах ребят.

— Впрочем, я посоветую Рацеку поступить именно так, — добавила она.

— Лучше не надо, — заторопился Ондра. — Пожалуйста, не надо!

Магда посмотрела Ондре прямо в глаза и вдруг растаяла:

— Ладно уж, пощажу.

— Мы никогда больше так не сделаем! — поклялся Румик, подняв два пальца.

— Посмотрим, — отозвалась уже совсем миролюбиво Магда.

3. Улов

Когда лодки отошли от берега и лагерь погрузился в тишину, Эмиль многозначительно поглядел на Франту-Мышку, а Франта-Мышка — на Эмиля. При этом оба не сказали ни слова. Со вчерашнего дня между ними что-то произошло, но ни один из них не хотел первым выяснять отношения.

— Пойду, что ли, за дровами, — сказал наконец Франта.

— А я поужу рыбу, — ответил в тон ему Эмиль.

Но тут Франта-Мышка сразу забыл о всяких дровах: ловить рыбу куда интереснее и приятнее. Эмиль вытащил леску, которую он тайком захватил с собой в поход. Франта молча приглядывался к нему. Но, когда Эмиль выбрал в прибрежной вербе прут для удочки. Франта не удержался и подскочил к нему на помощь. Франта занялся дождевыми червяками, а Эмиль в это время привязывал леску.

Потом они сидели бок о бок на берегу и пристально следили за поплавком. Эмиль позаботился о полном снаряжении, он привесил свинец к удочке и ловил с грузилом.

— Так лучше клюет, — объяснял он с видом знатока. — Но, по правде сказать, в рыбной ловле главное не рыба. Рыба в этих случаях абсолютно второстепенное дело. Так говорит мой отец, а он уж в этом деле разбирается. Он ловит рыбу столько лет, сколько я себя помню, и ни разу ничего не поймал…

— И сейчас еще ходит удить?

— И сейчас, — серьезно подтвердил Эмиль, шмыгнув носом. — Он называет это «успокаивать нервы». А вообще-то говоря, ему даже не очень хочется ловить рыбу, потому что ему ее жалко. Видишь ли, он считает, что раз рыба немая, значит она несчастная…

Франта-Мышка решил уточнить:

— А вот… мы… сейчас… ловим рыбу или успокаиваем нервы?

— Пожалуй, и то и другое. Если мы что-нибудь поймаем, это будет считаться рыбной ловлей, а если ничего — значит, успокаиваем нервы. Понятно?

Франта-Мышка вполне удовлетворился объяснением и замолчал. Приятели сидели тихо, как мыши, и зачарованно смотрели на поплавок. Но поплавок и не думал шевелиться. К этому времени застыл и ветер, и все вокруг замерло в неподвижной духоте. Франта-Мышка свесил ноги в воду.

— Интересная штука — вода, — сказал он задумчиво. — Вроде красивая, а вообще-то сплошная грязь.

— И вовсе не грязь, — запротестовал Эмиль, снова потянув носом. — Можешь мне поверить, я воду хорошо знаю. Я начал плавать, когда еще и в школу не ходил, и уж с той поры ничем другим не занимался.

— Как это — ничем другим не занимался?

— Ну, никаким другим спортом. Я всегда занимаюсь только тем, что мне хорошо удается.

— Странное дело! А я наоборот, — мне все время хочется заниматься какими-то новыми вещами.

— Вернее, я тоже хотел бы научиться чему-нибудь другому, кроме плавания, — признался Эмиль, — но, когда у меня не получается, я сразу начинаю злиться.

— Это, наверное, оттого, что ты все время только плавал.

— Наверное. Только я теперь все наверстаю, теперь-то у меня воля стала очень сильной, — проговорил Эмиль.

Он пристально смотрел на поплавок, но вдруг вместо поплавка увидел в воде самого себя со своей хваленой волей. Она была написана у него всюду, на лице, на подбородке, на носу и… Просто каждому бросилось в глаза, какой он волевой парень, и все вокруг говорили: «Друзья, посмотрите, этот Эмиль — парень твердый, как алмаз. Просто замечательный парень!..»

— Послушай-ка! — раздался в этот момент голос Франты.

Эмиль, сбросив оцепенение, снова пустился в рассуждения о воде, словно они и не говорили ни о чем другом:

— Разве вода грязь? Вода — вещь хорошая, и ей надо… как бы тебе сказать… ей надо доверять. Когда на воде растянешься, как на земле, и не боишься ее, то она так хорошо тебя держит, что никогда не утонешь, даже если захочешь.

— Как это — растянешься?

— А вот так, — ответил Эмиль и влез в воду. Он выпрямился и лег на спину, погрузившись весь, с головы до пяток в воду.

— Ну как, держит меня или нет? — спросил он торжествующе, когда вновь встал.

— Держит! — ответил с восхищением Франта-Мышка. — Я сейчас тоже попробую.