Приключения на дне моря

Костя вынул из кармана черный пакетик и отдал Ивану Васильевичу фотографию. Что за странная картина была на ней! Снег, бревенчатая избушка, двое людей в шубах, мохнатых шапках, лица завязаны шарфами. А рядом — парни в майках. Холодно, изо рта пар валит, а они хохочут да и только.

— Нравится?! — спросил Иван Васильевич ребят. — Пятьдесят градусов ниже нуля было.

— Пятьдесят? — мальчишки не поверили. — А как же они — в майках?

Иван Васильевич рассмеялся:

— Теперь вижу, что гости. Сейчас объясню. Эти двое — французы, — он показал на укутанных людей, — приехали стройку смотреть. А хлопцы как раз выскочили из дома, умывались снегом. Французы как увидели — ахнули и сразу фотографироваться на память. Так и снялись: гости — в тулупах, а хозяева — в майках. Ну, пойду им снимок покажу.

Иван Васильевич подошел к опоре и полез вверх.

— Будьте здоровы! — крикнул он и помахал рукой. — Спасибо за снимок!

Уходя, Непейвода, Молекула и Пли долго еще оглядывались на канатоходцев. Иван Васильевич шел по проводу, держа в руке фотографию. Провод проминался под его грузным телом, монтажника раскачивало с каждым шагом. Но он упорно шел вперед. И вот вершины деревьев скрыли его от глаз зрителей.

— Вот это закалка! — удивлялся Непейвода. — Умываются снегом! В пятьдесят градусов мороза!

— И не только умываются снегом, — сказал Костя. — Еще рубят просеки, роют ямы, ставят столбы. И только потом работают на проводе. Их зовут лэповцы. От слова ЛЭП — линия электропередач.

— А как они по проводу бегают! На такой высоте! — восхищался Пли.

Один Молекула молчал. О чем он думал? Может быть, сравнивал, что труднее: перейти один раз Ниагарский водопад или каждый день ходить выше сосен?

Большие костры

Непейвода, Молекула и Пли были очень заняты. За день они успевали подежурить на вышке, окунуться в ледяную Ангару, покрасить под наблюдением моториста катер «Таймень», убраться на станции и сделать еще очень многое.

На спасательной станции, кроме них, с утра до вечера крутилась целая армия черномазых от загара мальчишек. Они тоже лазали, прыгали, махали флажками. Ладочкин был доволен этой суматохой и, разглаживая брови-паруса, отдавал распоряжения юным морякам.

По вечерам, нагнувшись над столом, мальчики орудовали ножницами и иглой, как заправские портные. Они кроили синие матросские воротники, перешивали кепки в бескозырки и выводили на лентах бронзовые буквы: «Братское море».

А причина этой морской лихорадки была простая: Ладочкин решил идти в поход на шлюпках вверх по Ангаре. Даже капитан Непейвода, который обычно предпочитал командовать, послушно исполнял обязанности юнги. Ведь лоцман громогласно заявил, что бездельников он, с собой не возьмет, будь это сам адмирал, внук Лаперуза или племянник Ладочкина.

Чистым ранним утром, когда восходящее солнце окрасило в розовый цвет сопки, воду и небо, выстроились во дворе станции юные моряки. Белые рубашки, темные брюки, ленточки на бескозырках. На поясе в чехлах — красные флажки.

Лоцман Ладочкин, в сверкающем кителе и в широких морских брюках с такой острой складкой, что они при ходьбе со свистом режут воздух, бодро командует с крыльца:

— Проверить готовность новых моряков!

Костя-художник, бравый сигнальщик тихоокеанского флота, стоящий первым в шеренге, срывается с места и скачет через несколько ступенек на вышку. Кто-то сует москвичам флажки. И начинается веселая пляска красных сигналов.

Знак вызова с вышки. Знак «понял» с земли. «Непейвода, Молекула, Пли, готовы вступить вы в моряцкое племя?» — передает Костя так быстро, что у моряков рябит в глазах. «Готовы!» — отвечают ребята. «Готовы к отплытию?» — «Да, готовы!»

И красные сигнальные флажки навсегда остались у счастливых моряков.

— Поднять флаги расцвечивания! — торжественно сказал Ладочкин.

И над вышкой взметнулись разноцветные флаги, те самые, которые подарили братчанам тихоокеанские моряки.

Через толпу зрителей пробивался запоздавший оркестр. Музыканты на ходу грянули марш, и моряки, подняв на плечо весла, зашагали по каменистому берегу. Им махали, им завидовали, им желали счастливого плавания.

И вот поплыла назад спасательная станция с развевающимися на вышке флагами. Реяли эти флаги совсем недавно над океаном. А теперь желали счастливого пути первым мореходам Братского моря.

«Таймень» легко резал набегавшие волны, вздрагивая от тайного желания помчаться изо всех сил. Вытянулись в кильватер за катером две шлюпки. Тяжеловатые, они двигались вперед толчками, поблескивая на солнце серебристыми веслами. Бежала нам навстречу вся Ангара, стремительная и, как воздух, чистая. Надвигался с левого борта вытянутый остров с вырубленным лесом и голым склоном, — там еще недавно стояла деревня. Свежий ветерок обмывал лица моряков.

Пушистые брови командира сошлись на переносице. Он отдавал с мостика десятки команд мотористу, команде, шлюпкам. Он гонял юных матросов по катеру.

— Что вы сейчас передали, матрос Пли? — спрашивал он грозно.

— Я передал: «Лодкам подойти ближе», — докладывал Пли, не зная, где кроется его очередная оплошность.