Приключения на вторые девяносто

Он улыбнулся девушке так обезоруживающе доверчиво, выразил такое внимание к ней, что Эльвира, как говорили ее подружки, поплыла. «Вот это мужчина!» – восхищенно подумала она, но тут же запретила себе так думать. Если на то пошло, со дня гибели ее мужа, не прошло и недели.

Точнее, прошло всего пять дней. Вот именно, всего пять, а сколько событий вместилось в эти дни! Словно некая таинственная сила вдруг переместила ее в параллельный мир, где она жила совсем не той жизнью, к которой привыкла.

В эти дни ее почти сразу же стали окружать чужие люди, относящиеся к Эльвире Городецкой безо всякого пиетета. Даже без зависти, каковую она уже привыкла читать во взглядах сверстников. Еще бы, она была дочерью вице-мэра, одевалась так, что сразу было видно, какие деньги имеются у папаши…Имела свою дорогущую машину и не жила от стипендии до стипендии…

Иглавное, никакой гарантии не было в том, что эти чужие люди не причинят ей вреда, и она вообще останется жива.

Теперь к тому же стоило ей из этого параллельного мира вынырнуть, между прочим, морально травмированной, как тут же она попала в не то, чтобы враждебное, а скорее, безжалостное окружение.

Взять хотя бы Веру Дмитриевну… Однако, зацепило ее все-таки оскорбление свекрови, как считала Эльвира, ни за что, ни про что… Она сама не могла вот так сразу переходить от любви к ненависти. Пусть свекровь ее не любила, но не считала же в самом деле… проституткой. Эльвира вспомнила это слово, будто комок сглотнула. А ведь свекровь еще не знала про Евгения… К счастью, никто, кроме самой Эльвиры, об этом и не знал.

Чего этот тип на нее уставился? Ах, да, ждет, когда она начнет рассказ. Ладно, получай!

– А началось все с того, что мы с мужем Вадимом Панасенко решили отправиться в свадебное путешествие не за границу, а в Ставрополье – сплавиться на лодке по реке Беленькой.

– Богатые тоже плачут, – тихонько пробормотал он, но Эльвира услышала.

– Правильнее было бы сказать: дурью маются, – добродушно поправила она, ничуть не обидевшись. – Бабушка сказала бы, за что боролись, на то и напоролись. Но теперь уже поздно говорить об этом: что случилось, то случилось. Ничего не изменишь. Моего мужа с того света не вернешь. Но мы все-таки хотели бы перевезти его тело из безымянной могилы на городское кладбище…

Эльвира взглянула на Звонарева: его внимание не казалось наигранным.

– …Однако, после того, что со мной произошло, это стало невозможным. По крайней мере, силами только нашей семьи и помощи свекра этого не сделаешь… Как мне кажется… Папа тоже считает, что наша поездка в лес может быть опасной…

Он слушал ее рассказ, вперив в лицо девушки почти неподвижный взгляд. Проверял рефлексы? Или на что там они обращают внимание, когда определяют: врет человек или говорит правду? В одном только месте он приподнял правую бровь: когда Эльвира рассказывала, как она познакомилась с Аленой.

– А вы знаете фамилию Алены?

– Кажется, Строева, – замялась, вспоминая, Эльвира. – По крайней мере, так обращался к ней сержант на посту ГИБДД. Я видела, как она заполняет доверенность на свое имя, но не стала читать. Какая разница? По крайней мере, в тот момент я так думала. А через пару часов после нашей встречи она погибла.

– Хорошо. Говорите, это случилось в Мостовом?.. А почему вы не пошли с нею к машине? – спросил Звонарев.

– Потому, что она сама мне сказала: «Ты сиди, а я сейчас подъеду». Думаю, ей хотелось пройтись одной в своем шикарном костюме, чтобы на нее посмотрели другие. Только на нее. Я купила скромненькую маечку и такую же не слишком броскую джинсовую юбку, так что рядом с нею явно не смотрелась.

– Странные существа – женщины, – опять пробормотал Звонарев, – неужели так важно, как посмотрит на тебя кто-то из живущих в районном центре! Возможно, совершенно незнакомых… При этом Алена, как вы говорите, собиралась ездить… на чужой машине, пока родственники ее не хватятся. Но вы-то сами понимали, что это незаконно?

Эльвира покраснела.

– Я об этом не задумывалась. Мне хотелось поскорее попасть домой. И потом, чего было беспокоиться о поведении незнакомой мне женщины? Нарушает она закон, не нарушает… Мы бы, возможно, никогда больше не встретились.

– А, между тем, вам исполнился двадцать один год. И вы совершеннолетняя даже по меркам европейцев.

В его тоне прозвучало явное осуждение, и Эльвира разозлилась: моралист хренов! Его бы на место Эльвиры… Нет, конечно, он бы повел себя совсем по-другому, но ведь она раньше никогда не попадала в подобные ситуации и понятия не имела, как в них себя вести.

Интересно, он так и будет комментировать все ее слова – что-то бурчать себе под нос? Но так, чтобы она это прекрасно слышала. Непонятно только, для чего он доставал блокнот, если ничего не записывает. Эльвире ужасно хотелось, хоть к чему-нибудь придраться, но особых поводов противный старлей не давал.

– Вы говорили, что позже, когда вы ездили на угнанной машине…

– То есть, вы считаете, что мне не надо было эту машину угонять, а стоять и ждать, когда ее владелец подстрелит меня, как куропатку? – ядовито осведомилась она.