Приключения Оги Марча

- Но ведь это я прождал тебя два вечера подряд, - сказал я, на что она ничего не ответила. Мы оба чувствовали обиду, но для настоящей ссоры еще не созрели. А содрогалась она, пытаясь побороть в себе гнев.

- Да что ты нашел в этих твоих приятелях? - возмущенно продолжала Тея. - Наверно, с ними ты меня стесняешься из-за Калигулы. Небось они смеются надо мной.

- Думаешь, я бы позволил им над тобой смеяться?

- Я их знаю лучше тебя. Этот Моултон отвратительный тип!

И она обрушилась на Уайли Моултона и прочих клиентов отеля. Я слушал ее сочувственно, и мало-помалу обиды забылись. Нет, до ссоры дело еще не дошло.

Иногда я убеждал себя, что вполне могу послоняться по окрестностям с ловушками для змей, ружьями и фотокамерами. Мне требовалось действие, чтобы успокоиться, снять напряжение и вернуть то, что было в Чикаго. Но заставить себя поехать с ней я все-таки не сумел.

Мне казалось, что прекратить играть в покер сейчас тоже было бы неприлично. После того как я всех обыграл, Моултон вопил и называл меня кровопийцем. Партнерам следовало дать шанс мне отомстить, так что приходилось постоянно держать наготове и вертеть в пальцах как самый привычный им предмет колоду карт и слыть большим ловкачом и мастером карточной игры. Скоро на меня уже приходили смотреть, и за ломберным столом китайской харчевни игру вел я. По крайней мере облаченный в свою неизменную фуфайку Луфу считал именно так. Для туристов - этих, по словам Моултона, вечных бродяг без роду и племени - я был Болингброком, укротителем орлов. Мои карманы топырились от иностранной валюты - я даже не пересчитывал деньги, но знал, что они у меня есть, к тому же мои собственные, а не Смитти. Холодильника с долларами больше не было, а Tee даже в голову не приходило предложить мне денег на расходы. И если бы не последствия катастрофы, я чувствовал бы себя богачом, человеком на пике процветания, владеющим изрядным количеством фунтов, долларов, песо и швейцарских франков. Но успех мой был чисто внешним, на самом деле я являлся несчастной жертвой - истощенный, перевязанный грязными бинтами, гонимый, брошенный в раскаленное жерло неистово грохочущего города, обреченный на терпеливое сидение за карточным столом, хотя мне этого вовсе не хотелось, а Тея тем временем охотилась за страшными гремучими и коралловыми змеями, а я все играл у Луфу в отеле или даже в борделе, куда иногда перемещалась игра. Девушки уходили на задний план, а на переднем оставался бар, до наплыва туристов служивший пристанищем солдатам. Солдаты читали здесь комиксы, ели бобы и пили пульке. По балкам прыгали крысы. Девицы готовили еду, подметали или тоже читали, а иногда мыли голову во дворе. Полуголый мальчишка, нацепив военную фуражку, гремел маракасами - черными шарами на палочках. Мне следовало сосредоточиться, чтобы не проиграться в пух.

Когда я заверял Тею, что, окрепнув, стану сопровождать ее на охоту, это звучало неубедительно, как неубедительно было и ее великодушие по отношению ко мне. Она согласилась изредка составлять мне компанию в городе, и было приятно видеть ее в юбке, а не в штанах, закрывающих ноги. Но день, когда пришли подписанные документы на развод, меня совершенно выбил из колеи. Я сказал тогда заранее заготовленную фразу: «Давай поженимся». А она покачала головой.

Я тут же вспомнил, как однажды в страхе перед возможной беременностью она призналась, что боится сказать родным, кто отец ее ребенка. Тогда я почувствовал разочарование, перешедшее в растерянность, теперь же был жестоко уязвлен. Хотя мог поставить себя на место Теи и посмотреть на все ее глазами: одно дело быть кавалером и милым другом золотых юношеских лет, и совсем другое - спутником всей жизни, опорой в делах практических - роль, для которой такой несолидный и никчемный человек, как я, совершенно не подходил. Я понимал, кем представляюсь ее дядюшке, могущественному миллионеру с волосатым носом картошкой и сигарами. Тея, стремясь к финансовой самостоятельности, отвергла его помощь, но, не полагаясь на меня, не хотела рвать связь с семьей ради нашей любви. Если бы я увлекся птицами, змеями, ружьями, лошадьми и фотографиями, мы, быть может, и добились бы успеха. Но распознать золотую жилу я не сумел, занятия Теи меня лишь раздражали, я только и ждал, когда ей все это надоест, как, думаю, и она ждала моего разрыва с Моултоном и компанией.