Приключения Оливера Твиста

Увидев, что сообщенное им известие совершенно парализовало мистера Бамбла, он постарался еще усилить впечатление, принявшись сетовать на свои страшные раны в десять раз громче, чем раньше. Когда же он заметил джентльмена в белом жилете, шедшего по двору, вопли его стали еще более трагическими, ибо он правильно рассудил, что было бы весьма целесообразно привлечь внимание и привести в негодование вышеупомянутого джентльмена.

Внимание джентльмена было очень скоро привлечено. Не сделав и трех шагов, он гневно обернулся и спросил, почему этот дрянной мальчишка воет и почему мистер Бамбл не угостит его чем-нибудь так, чтобы эти звуки, названные воем, вырывались у него непроизвольно.

– Это бедный мальчик из приютской школы, сэр, – ответил мистер Бамбл. – Его чуть не убил – совсем уж почти убил – тот мальчишка, Твист.

– Черт возьми! – воскликнул джентльмен в белом жилете, остановившись как вкопанный. – Я так и знал! С самого начала у меня было странное предчувствие, что этот дерзкий мальчишка кончит виселицей!

– Он пытался также, сэр, убить служанку, – сказал мистер Бамбл, лицо которого приняло землистый оттенок.

– И свою хозяйку, – вставил мистер Клейпол.

– И своего хозяина, кажется, так вы сказали, Ноэ? – добавил мистер Бамбл.

– Нет, хозяина нет дома, а то бы он его убил, – ответил Ноэ. – Он сказал, что убьет.

– Ну? Он сказал, что убьет? – спросил джентльмен в белом жилете.

– Да, сэр, – ответил Ноэ. – И простите, сэр, хозяйка хотела узнать, не может ли мистер Бамбл уделить время, чтобы зайти туда сейчас и выпороть его, потому что хозяина нет дома.

– Разумеется, разумеется, – сказал джентльмен в белом жилете, благосклонно улыбаясь и поглаживая Ноэ по голове, которая находилась примерно на три дюйма выше его собственной. – Ты – славный мальчик, очень славный. Вот тебе пенни… Бамбл, отправляйтесь-ка с вашей тростью к Сауербери и посмотрите, что там нужно сделать. Не щадите его, Бамбл.

– Не буду щадить, сэр, – ответил Бамбл, поправляя дратву, которой был обмотан конец его трости, предназначенной для бичеваний.

– И Сауербери скажите, чтобы он его не щадил. Без синяков и ссадин от него ничего не добиться, – сказал джентльмен в белом жилете.

– Я позабочусь об этом, сэр, – ответил бидл.

И так как треуголка и трость были уже приведены в порядок, к удовольствию их владельца, мистер Бамбл поспешил с Ноэ Клейполом в лавку гробовщика.

Здесь положение дел отнюдь не изменилось к лучшему. Сауербери еще не вернулся, а Оливер с прежним рвением колотил ногами в дверь погреба. Ярость его, по словам миссис Сауербери и Шарлотт, была столь ужасна, что мистер Бамбл счел благоразумным сперва начать переговоры, а потом уже отпереть дверь. С этой целью он в виде вступления ударил ногой в дверь, а затем, приложив губы к замочной скважине, произнес голосом низким и внушительным:

– Оливер!

– Выпустите меня! – отозвался Оливер из погреба.

– Ты узнаешь мой голос, Оливер? – спросил мистер Бамбл.

– Да, – ответил Оливер.

– И ты не боишься? Не трепещешь, когда я говорю? – спросил мистер Бамбл.

– Нет! – дерзко ответил Оливер.

Ответ, столь непохожий на тот, какой он ждал услышать и какой привык получать, не на шутку потряс мистера Бамбла. Он попятился от замочной скважины, выпрямился во весь рост и в немом изумлении посмотрел на присутствующих, переводя взгляд с одного на другого.

– Ох, мистер Бамбл, должно быть, он с ума спятил, – сказала миссис Сауербери. – Ни один мальчишка, будь он хотя бы наполовину в здравом рассудке, не осмелился бы так разговаривать с вами.

– Это не сумасшествие, миссис, – ответил мистер Бамбл после недолгого глубокого раздумья. – Это мясо.

– Что такое? – воскликнула миссис Сауербери.

– Мясо, миссис, мясо! – повторил Бамбл сурово и выразительно. – Вы его закормили, миссис. Вы пробудили в нем противоестественную душу и противоестественный дух, которые не подобает иметь человеку в его положении. Это скажут вам, миссис Сауербери, и члены приходского совета, а они – практические философы. Что делать беднякам с душой или духом? Хватит с них того, что мы им оставляем тело. Если бы вы, миссис, держали мальчика на каше, этого никогда бы не случилось.

– Ах, Боже мой! – возопила миссис Сауербери, набожно возведя глаза к потолку. – Вот что значит быть щедрой!

Щедрость миссис Сауербери по отношению к Оливеру выражалась в том, что она, не скупясь, наделяла его отвратительными объедками, которых никто другой не стал бы есть. И следовательно, было немало покорности и самоотвержения в ее согласии добровольно принять на себя столь тяжкое обвинение, выдвинутое мистером Бамблом. Надо быть справедливым и отметить, что в щедрости она была неповинна ни помышлением, ни словом, ни делом.