Приключения парижанина в Океании

В жизни нередко случаются странные вещи. Так было и здесь: у сына гнусного торговца людьми было доброе и честное сердце. Не думая о собственных страданиях, он при удобном случае оказывал, чем мог, помощь несчастным пленникам. Видя, что одному из них нужен табак, он ценой невероятных усилий раздобыл горсточку у своего мучителя и незаметно передал Пьеру. Он же надрезал ножом веревки, которыми был связан Фрике, так что тот, улучив удобную минуту, легко смог справиться с ними.

Всю эту короткую, но трогательную историю простодушный китайчонок рассказывал на своем малопонятном жаргоне. Его новые друзья не вполне понимали то, что он говорил, но тон его речи глубоко тронул их.

— Бедный мальчик, — сказал Фрике, — мы не забудем того, что ты сделал для нас, и постараемся заменить тебе семью, из которой ты был столь варварски вырван, а потом и возвратить тебя родным.

— Да, да, — заметил Пьер, — мы будем заботиться о тебе, как о родном.

— Кстати, как тебя зовут?

— Ша Фуацзенг.

— Как?

— Ша Фуацзенг.

— Ах, бедняжка, да разве это имя? Ведь это все, что угодно, только не имя. Как видно, ты не был записан в книгах батиньольского мэра… Мы никогда не привыкнем к нему. Мне кажется, что было бы лучше дать тебе французское имя. Если уж ты так любишь свое, то сможешь снова называться, как хочешь, когда воротишься на родину.

— Плавда, — согласился китаец.

— Вот и отлично. Ты, я вижу, славный мальчик. Хочешь, мы назовем тебя Виктором?

— Виктолом… да, это холосо.

— Ах, черт возьми! Я и забыл, что ты не выговариваешь «р». Впрочем, ничего, привыкнешь… Кстати, — вдруг переменил Фрике разговор, — мне кажется, что мы немножко позабыли о папуасах, или понгосах, как ты их называешь, боцман.

— Это потому, что нам нет нужды вспоминать о них, — хладнокровно заметил Пьер.

— Согласен, но я заговорил об этом потому, что наш мальчик может рассказать, как эти папуасы расправились с его товарищами.

Рассказ был краток, но ужасен. Китайцам при гибели корабля удалось высвободиться гораздо раньше, чем двум французам. С помощью канатов они устроили сообщение с берегом и доставили туда провизию. К несчастью, на корабле было множество бочонков с виски, которые они также перевезли на сушу. Выбравшись на берег, все они мертвецки напились. В это время подкрались папуасы, и большая часть китайцев попала к ним в руки, не оказав ни малейшего сопротивления.

Некоторые, менее отуманенные парами алкоголя, пытались сопротивляться, но были тотчас же перебиты.

Виктор (отныне мы будем называть его так), спрятавшись между корнями громадного кедра, наблюдал ужасную и отвратительную сцену, когда папуасы привязали несчастных жертв за волосы к ветвям деревьев и потом лакомились их теплой плотью. Найденный в последний момент молодой китаец тоже стал бы жертвой дикарей, если б не подоспели вовремя Пьер де Галь и Фрике и не спасли его своим вмешательством.

Уже занималась заря, когда китаец окончил свой рассказ. Через несколько минут взошло солнце; надо было на что-то решиться.

— Ну, что мы будем делать? — спросил Фрике и, взглянув на китайца, продолжал: — Черт возьми, да ты гол на три четверти, мой бедняжка.

— Челные солвали мой камзол и изолвали блуки.

— Ах, негодяи! Ну хорошо, что они заодно не сорвали с тебя и кожу. Кстати, на берегу должно было кое-что остаться. Хорошо бы одеть тебя матросом! Не правда ли?

— Плавда!

— Отлично! Так скорей же на берег!

Пьер взялся за весло из крепкого тропического дерева. Фрике — за другое, и пирога, управляемая искусными и сильными руками двух европейцев, быстро понеслась к берегу. Хотели было поднять парус, но Пьер решил, что это довольно опасно, так как папуасы могут заметить их. Легко обогнув коралловые рифы, путники вскоре подплыли к берегу в том месте, где были сложены припасы. К счастью, папуасы не обратили внимания на них — они могли теперь очень пригодиться. Но, увы! Здесь были только остатки припасов, и этих остатков было совсем немного, хотя на пироге можно было бы увезти вдвое больше. Поэтому погрузка не отняла много времени. В числе прочего действительно оказались рубашка и панталоны для молодого Виктора. Китайца тотчас же нарядили в новое платье, и оказалось, что оно чрезвычайно идет ему; по выражению Фрике, китаец выглядел в нем «настоящим матросом». Сам Виктор был в восторге.

— Что же мы дальше будем делать? — спросил Фрике, когда погрузка была окончена. — С такими соседями, как наши, мы не можем оставаться здесь долго, нельзя быть спокойными ни минуты. С другой стороны, слаба надежда на то, что нам удастся уладить с ними дело миром. Как ты думаешь, Пьер?

Китайца тотчас же нарядили в новое платье.

— Я хочу услышать твое мнение. Скажи, что ты предлагаешь, и из двух мнений, твоего и моего, выберем лучшее.

— Хорошо. Прежде всего, одно из двух: или мы находимся на маленьком острове, или же на твердом материке.

— Справедливо.