Приключения парижанина в Океании

— А что? Я ведь не утверждаю, а только строю предположение. Не имея данных вскрытия, почему не поискать признаков отравления? Вспомните, мой друг, что мы находимся в стране классических смертоносных ядов…

— Но… какая же могла быть цель?

— Цель? А вы забыли юридическое правило «ищи, кому это выгодно»?

— Так-то так, но я не вижу, кому из команды может быть полезно это преступление.

— Мы никого здесь не знаем. Сам сэр Паркер совсем недавно познакомился с некоторыми из находящихся на яхте… Для людей бессовестных этот кораблик представляет лакомую добычу.

— Мы готовы защищать яхту от внутренних врагов так же, как и от внешних.

— Подождите, может, еще и придется.

— Доктор, вы меня пугаете. Быть может, первый раз в жизни я испытываю страх. Наша жизнь принадлежит не нам. Наконец как вы можете предполагать преступление, если дверь в каюту была так крепко заперта?

— А открытое окно?

— Такой проныра, как подшкипер, легко мог пролезть в него, — тихо перебил Фрике.

— Именно это я и хотел вам сказать, — продолжал доктор. — Вы говорите, мой друг, что наша жизнь нам не принадлежит. Знайте же, что оставаться здесь очень опасно. Нужно как можно скорее сойти на берег. Поверьте моему предчувствию. Главное, пусть никто ничего не ест и не пьет на яхте. Что касается покойника, то я чувствую, что со временем мы узнаем тайну его смерти и, идя к своей цели, отомстим и за него.

Пятеро друзей вышли из каюты, не прибавив ни слова, собрались в дорогу и потребовали от шкипера, как от помощника капитана, немедленно высадить их на берег. Это неожиданное решение, видимо, изумило сеньора Пизани.

— Помилуйте, господа, зачем это? Для вас здесь ничего не изменилось. Я считаю долгом чести продолжать дело покойного капитана. Вам известно, какие у него были планы. Я их осуществлю. Мы слишком вам обязаны, чтобы отпустить таким образом… Ваши враги — наши враги… В память о сэре Паркере мы добьемся для вас справедливости, хотя бы для этого пришлось перевернуть вверх дном весь остров.

Андре остановил этот порыв, быть может, вполне искренний, и вернул сеньора Пизани к действительности.

— Мы благодарны вам за предложение, — сказал он, — но принять его решительно не можем. Вы забываете, что у сэра Гарри есть родные, есть наследники. У него брат — губернатор в Лабуане. Яхта по закону принадлежит ему, а вы только хранитель. Распоряжаться ею в чьих бы то ни было интересах вы не имеете права. Поэтому спустите-ка лучше шлюпку. Мы без труда отыщем на берегу проа, которая довезет нас до голландской резиденции.

Но сеньор Пизани все-таки продолжал уговаривать французов остаться на яхте и делал это так настойчиво, что снова разбудил в них сомнения. Потребовался энергичный протест, чтобы заставить итальянца согласиться на их высадку. Возможно, что аргументом был и тот внушительный арсенал оружия, которым располагали наши друзья.

Они сели вместе со своими даяками в лодку, которая быстро поплыла к берегу. Через полчаса они скрылись в непроходимой гуще прибрежного лозняка.

Прошла неделя. Яхта «Конкордия» с приспущенным флагом и желтым вымпелом на грот-мачте, означавшим, что на корабле заразная болезнь, бросила якорь в открытом море около порта Борнео.

Вокруг яхты засновали многочисленные проа и тяжелые сампаны малайцев, но все они быстро отъезжали прочь, завидев карантинные знаки, так как боялись контакта с зараженным судном, за что на них могли наложить карантин. По правилам карантина «Конкордия» должна была оставаться в море впредь до особого разрешения. Припасы и воду она могла получать только с суши, с помощью особых понтонов, относительно которых были приняты самые строгие меры предосторожности.

Всякие связи с яхтой были строго запрещены под страхом сурового наказания.

Наступила ночь, одна из тех равноденственных ночей, когда земля бывает сплошь окутана душным туманом, насыщенным болотными испарениями. Темнота была непроглядна, как бездна. Несмотря на строгость санитарного надзора, введенного раджой по настоянию европейских наместников, от берега отчалила большая проа с многочисленным экипажем малайцев и бесшумно поплыла через рейд к кораблю, который словно дремал в неподвижных волнах. Весла у лодки были обернуты материей, туземцы гребли осторожно, и ни единый звук не выдал ее движения. Лодка подошла к яхте, отыскав ее, несмотря на темноту. Раздался свист, похожий на шипение разозленной змеи. На этот таинственный сигнал с борта яхты ответил чей-то голос. Последовал обмен какими-то несвязными словами, означавшими, вероятно, пароль. Затем с корабля сбросили трап.

Один из сидевших в проа поспешно поднялся на яхту и был встречен человеком, в котором по акценту нетрудно было узнать Пизани.

— Атаман с тобой? — спросил тот с тревогой.

— Может быть, — уклончиво ответил незнакомец. — Атаман везде. Его око пронизывает темноту, его ухо слышит все… Исполнен ли его приказ?

— Да, и скольких трудов это стоило! Пришлось совершенно изменить первоначальный план: в самую решительную минуту нелегкая принесла пятерых безумцев, которые перебили четвертую часть наших.