Приключения попугая Кеши

– Хочу вас поблагодарить, – сказала другая мышь, та что покрупнее. – От души. Позвольте представиться – супруг. Муж её, то есть. Иван Терентьевич. Сколько раз ей говорил: нехорошо это, Маша. Нехорошо. У старушек брать. Ты бы лучше в кафе сходила. Совсем рядом. А она: «Нет. Невкусно там. Мне домашнее нравится». Вот и допрыгалась. Спасибо, что на доброго челове… то есть Кота напала. Спасибо вам. От всей души. Спасибо.

– Спасибо! – раздались писклявые голоса.

Из-под пола высунулись головки мышат:

– Спа-си-бо!

– Детишки наши, – сказал Иван Терентьевич. – Мои и Маши.

Мышка Машка нырнула в норку и вылезла с какой-то монетой. Прокатила её колесом по полу и положила перед Василием.

Он с удивлением увидел старый, металлический рубль.

С портретом Ленина…

– Возьмите. Для себя берегли. На чёрный день. Пожалуйста. Возьмите.

Василий хотел сказать, что на этот рубль много не купишь. Что это старый рубль. Доперестроечных времён. Но решил не разочаровывать мышиное семейство:

– Что вы? Такое богатство?! Как я могу принять?!

– Не обижайте, – сказал Иван Терентьевич. – Мы от всей души.

– Хорошо, – сказал Василий. – Так и быть. Возьму.

Он взял рубль и бережно положил в карман.

– Огромное спасибо, – сказал Иван Терентьевич. – До свидания! Больше ничего подобного себе не позволим.

И семейство, один за другим, исчезло под полом.

Василий снова взобрался на кровать.

Но заснуть он не мог. И дело не в пирожках. На душе у него было неспокойно по другой причине. Он вдруг подумал: «Действительно, у старушек малюсенькая пенсия. Одна на двоих. Откуда всё это? Рыба, сметана, пирожки? А лекарства, а электричество? За всё платить надо!»

Он ворочался и ворочался вокруг своего «мяча».

«Нет! Что-то здесь не так. Что-то здесь не сходится, дорогие мои старушечки».

Глава шестая Тайна Веры Денисовны

На следующий день Кот Василий стал допрашивать старушек. На какие средства они живут?

Старушки молчали, как партизаны на допросе у фашистов.

– Я не понимаю, – говорил Василий. – Откуда всё это? На какие деньги? Пирожки с печёнкой? Ватрушки с творогом? Рыба с рынка?

– На пенсию, – хором отвечали старушки.

– Хорошая у вас пенсия! Если на одну пенсию так вдвоём можно жить. Непонятно только, чем другие пенсионеры недовольны.

– Знаешь, сыночек, – говорила Вера Денисовна. – Всё от человека зависит. Одним миллиона мало.

А для других и рубль – деньги.

И на него можно прожить.

– Нельзя. Нельзя на рубль прожить.

Старушки молчали. Допрашивать их дальше не имело смысла.

«Может, они оружием торгуют? – думал Василий. – Или наркотиками? Выращивают на огороде „травку“ и продают. Нет, не выращивают. У них и огорода-то нет. Всё заросло крапивой.

А про оружие и говорит нечего. Единственное оружие – тупой топор. Им и полено-то не разрубишь».

И Василий стал следить за старушками, как сыщик за матёрыми преступниками.

Просыпался чуть свет. Спускался вниз по лестнице и прятался в углу, за голландской печью.

Утро в доме начиналось рано. Вера Денисовна всю жизнь проработала учительницей и вставала в половине шестого.

Первым делом она спрашивала Муру Алексеевну, как та спала. Ответ был всегда неутешительным:

– Плохо.

– Я сама слышала, как вы храпели.

– Это не я храпела.

– А кто? Мыши?

– Может, и мыши. Я ведь не вижу.

– А я не слышу, – говорила Вера Денисовна. – Но вы так храпели, что стены дрожали.

Мура Алексеевна обижалась и уходила в свою комнату.

С утра она всегда была мрачной.

– Нельзя так, Мурочка, – говорила Вера Денисовна. – Возьмите себя в лапки. Солнышко светит, птички поют. Чего ещё надо? Я насколько вас старше, восьмой десяток пошёл. А вам всего-то – семнадцать!

– Мои семнадцать, – отвечала Мура Алексеевна, – всё равно что ваши девяносто.

И разгорался жуткий спор – кто старше.

– Кошки, бывает, до двадцати лет живут, – говорила Вера Денисовна. – У вас всё ещё – впереди!

– Скажите, что у меня впереди? А то я ничего не вижу.

– Зато вы слышите хорошо. А я ничего не слышу. Под машину могу попасть. Она гудит, а я не слышу.

– Скорее, я попаду. Она гудит, а я не вижу.

Этот спор мог продолжаться до бесконечности.

Вера Денисовна прекращала его первой. Обнимала Муру Алексеевну, щекотала за ушком, целовала в носик:

– Что мы заладили? Как две старушки. Всё прекрасно и замечательно. Не так ли? Мурочка?

– У вас всегда всё замечательно. Дождь идёт – замечательно! Крыша течёт – опять замечательно.

– Конечно, замечательно! Сколько людей живут без крыши над головой. А у нас – хоть дырявая, но своя.

Слежка за старушками не давала никаких результатов. Наркотиков, пушек и пулемётов Василий не обнаружил.

Однажды вечером Вера Денисовна ушла в свою комнату не как всегда: с весёлой улыбочкой. А как-то по-другому. И перед тем как закрыть за собою дверь, несколько раз обернулась: не следят ли за ней. А потом ещё заперла дверь на ключ.

Василию показалось это странным.

Он на цыпочках подошёл к дверям, приник к замочной скважине.

Вера Денисовна по ту сторону дверей не догадывалась, что за ней следят.

Она села за письменный стол и выдвинула ящик.

Достала из ящика какую-то фотографию. Долго-долго её рассматривала.