Приключения принца Иогана Мекленбургского.

  - Ну, во первых, не королю! Его величество, дай ему бог здоровья, был без памяти! Во вторых, я не обещал, что буду торчать здесь себе на погибель. Я сказал, что сегодня тут датчане не пройдут, и они не прошли. Так что свою задачу мы выполнили, надо и о себе любимых побеспокоится!

  Кароль, сделав глаза еще больше, оглянулся на остальных, но наемники всем своим видом выражали полное согласие с моей светлостью.

  - Кароль, что тебя беспокоит?

  - Но ведь датчане могут еще раз...

  - Господи! Дай мне сил! Послушай, Кароль, что там происходило под стенами Кальмара последние трое суток?

  - Сражение!

  - Правильно, молодец! И как ты думаешь, дружок, датчане сильно устали? И чем они сейчас, по-твоему, занимаются? Чтобы сбить нас с этой дороги, королю Кристиану нужна пехота. А она сейчас отдыхает и азартно делит то, что награбила на трупах и отняла у пленных. И раньше, чем завтра, он их не поднимет. Кроме того, не вся же шведская армия разгромлена? И как они будут отходить, если не по этой дороге? Кристиан, кстати, изрядно рисковал, бросившись преследовать Карла. Он мог, конечно, выиграть войну, захватив своего противника, а мог и все проиграть, попавшись сам.

  Мой монолог прервал человек, присланный Юргеном.

  - Ваша светлость, датчане уходят!

  - Ну вот видите, моему кузену или его приближенным пришла в голову та же мысль. Ну, поскольку "светлых" мыслей ни у кого больше нет, делать будем так. Хайнц, собирайтесь и будьте готовы к отступлению. Если на нас будут выходить остатки шведского войска - ставить в строй без разговоров! Манфред, садись и пиши победную реляцию! Я потом прочитаю, а Кароль отвезет ко двору. Что значит "не умеешь"? Да это проще простого. Нас сколько датчан атаковало, две сотни? Пишешь две тысячи. Сколько залпов мы сделали, прежде чем они отступили? Вот-вот, пишешь, что бились до вечера. Сколько вражеских трупов? Правильно, перебили всех на хрен! Так, что еще? Значит так, если рядом ручей - пиши, что река, если холм, то гора. И, тьфу, нечистый, чуть не забыл самое главное: обязательно напиши, что король Кристиан был так восхищен нашей стойкостью, что лично салютовал нам шпагой!

  Ну что же, всех вроде озадачил - пойду посмотрю, что там мои "каторжники" делают. Главные потери пришлись как раз на них, но вроде как не унывают. Аникита морду воротит. Обиделся! Ничего-ничего, привыкай, тебе полезно будет, боярский сын.

  - Ну рассказывай, всех на коней посадил?

  - Тех, кто на ногах стоит - всех, княже. Стрельцы только пешие остались, но им и не к чему.

  - А сколь получилось?

  - Семь десятков и еще трое.

  - Погоди, это что же - почти восемьдесят побитых?

  - Ну, княже, не всех до смерти. Господь не без милости - может, и оклемается кто.

  - Сколько?

  - Два десятка и еще семь насмерть поубиты, еще с десяток тяжело поранены, вряд ли выживут. А прочие должны встать.

  - Вот оно как. Ну, упокой господи душу новопреставленных рабов своих. - Мы с Аникитой перекрестились, каждый на свой лад. - Ладно, показывай своих конных. Да-да, своих, будешь у них хорунжим пока, а там поглядим. Что за люди, какого звания, роду-племени?

  - Да разные. Есть дворяне, есть дети боярские, есть холопы боевые, казаки опять же.

  - Казаки запорожские или донские?

  - Все больше городовые, княже. Хотя и такие, как ты сказал, есть.

  - Саблю-то хоть держать умеют?

  - Княже! Христом-богом тебя молю, не срами нас так более! Все мы люди служивые и дело ратное знаем. Немецкому строю, может, и не обученные, но и с ляхами и с татарами не раз переведывались и не только они нас били, а бывало и мы их.

  - Ладно-ладно, прости, Аникита, ежели чего в сердцах сказал. А все же строю я вас немецкому выучу, если живы останетесь, конечно!

  Тем же вечером основная часть моего "полка" пошла назад под командой майора Хайнца. Раненых постарались разместить на телегах. Мушкетеры и стрельцы в боевом охранении. Я остался с людьми Юргена и со своей новоиспеченной "кавалерией". Кароль слезно умолил меня не посылать его ко двору, а оставить воевать. Болеслав, быстро смекнув, в чем дело, тоже наотрез отказался быть посыльным. Так что с победной реляцией пришлось ехать Мэнни. Поначалу я и сам собирался отступить, но вид большой свежевыкопанной братской могилы навел меня на кровожадные мысли.