Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Пока идем без приключений, но мне очень не хватает Михальского. Вельяминов с Паниным, конечно, тоже ворон не ловят, но привык я к Корнилию. Его люди и разведчики прирожденные, и в охранении им нет равных, и вообще. Стыдно сказать, но иногда, пока сам караулы не проверю, на душе неспокойно. И вроде знаю, что люди обучены и дело свое исполняют исправно, но ничего не могу с собой поделать. Впрочем, убедившись, что все в порядке, я успокаиваюсь и, вернувшись на свое место, спокойно засыпаю. Днем же, если выдается свободная минута, я вожусь со своим новым приобретением, о котором стоит рассказать особо. Это случилось, когда я уже садился на коня, перед тем как отправиться в поход. Откуда ни возьмись, появился подьячий Стрелецкого приказа Анциферов на пару с каким-то парнем, по виду мастеровым.

Не вели казнить, великий государь, заорал он благим матом, расталкивая столпившихся вокруг провожающих, вели слово молвить! Чего там еще? недовольно обернулся я на крик, но, узнав Первака, велел пропустить. Указ твой, царь-батюшка, исполнили! выпалил подьячий. Какой именно? Да как же, государь, про пистолеты твои…

Повинуясь приказу Анциферова, мастеровой развернул сверток и показал мне мои допельфастеры. Те самые, которые я и в самом деле велел ему отремонтировать. Не то чтобы я про них забыл, но дел и впрямь было невпроворот, а оружия, в том числе и статусного, у меня и без того целая гора, так что было не до них. Но пистолеты починены, а стало быть, поручение действительно выполнено.

Ты, что ли, чинил? спросил я, придирчиво осматривая оружие. Холоп твой, Первушка Исаев, с поклоном отвечал мастеровой. Эх, проверить нет времени, но все равно молодец! Эй, бояре, одолжите царю полтину мастера наградить. Дозволь, государь, еще тебе поклониться. Ну, поклонись, не понял я, только не в ноги. Не люблю!

Но Исаев, к моему удивлению, не стал кланяться, а развернул еще один сверток и подал мне его. Посмотрев на подношение, я не смог удержаться от присвиста, ибо в моих руках было не что иное, как кремневый револьвер.

Это, царь-батюшка, такой пистоль… принялся объяснять он, но я уже вертел барабан, взводил курок и прикидывал, как это чудо инженерной мысли вообще работает. Разумеется, по сравнению с револьверами будущего он был очень примитивным, но… Искусная работа, мастер, сдержанно похвалил я его. Подмастерье я, не мастер еще. Царь сказал: мастер значит, мастер! Проси чего хочешь. Этого и хотел… Быть по сему, с этого дня ты царский мастер! Вернусь, поговорим, что дальше делать будешь, а пока некогда. Проверить бы, государь, шепнул мне на ухо внимательно следивший за происходящим Вельяминов, а то помнишь, как в Мекленбурге неладно получилось с Манфредом-то…

Печальное воспоминание о Малыше Мэнни больно кольнуло мне сердце. Однако времени действительно не было, и, взглянув на подьячего, я тут же принял решение:

Анциферов, садись на коня! Мастера ты нашел, стало быть, в случае чего и ответ твой.

На первом же привале Первак отстрелял сначала допельфастеры, а затем и револьвер. Все работало как нельзя лучше, несмотря на примитивность, а может, и благодаря ей. Поначалу я хотел, наградив подьячего, отослать его назад, но случилась нужда написать письмо. У парня, на его счастье, оказались при себе вапница с пером и бумага, так что он и тут смог мне услужить. Посмотрев на его старательность, я поразмыслил да и приказал ему оставаться при мне. Все-таки секретарь нужен, а Первушка, может, и не слишком образован, но явно сообразителен и ловок.

Дело шло к вечеру, когда перед нами показались стены можайского кремля. Как и многие другие каменные крепости на Руси, он был построен по повелению Бориса Годунова. Но, похоже, в данном случае царь Борис не слишком контролировал строительство, отчего крепость получилась так себе. Не слишком большая размерами, она стояла на невысоком холме и окружена со всех сторон водой: с севера речкой Можайкой, а с востока, юга и запада довольно глубоким рвом. И все бы ничего, если бы над всем этим не господствовала так называемая Брыкина гора. Когда гарнизон и жители Можайска вздумали сопротивляться самозванцу, идущие с ним польские артиллеристы втащили на нее пушки и всего за день обстрела вынудили защитников сдаться…

Государь, дозволь вперед поскакать! вывел меня из состояния задумчивости звонкий голос.

Обернувшись в сторону спрашивающего, я увидел ратника из вельяминовского полка. Судя по голосу и не слишком плотному телосложению, это был еще очень юный воин, а двуглавый орел на кирасе ясно свидетельствовал, что он из кирасирского эскадрона, то есть рында или податень. Однако из-за надвинутого на лоб шлема узнать молодого человека никак не получалось.

Петька Пожарский, пояснил Вельяминов, понявший причину моего недоумения, отца, видать, хочет порадовать. Соскучился, поди? спросил я у парня. Ну, скачи передай, что войско идет, и я с ним. Пусть встречают, да кашу ратникам варят. Проголодались небось.