Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Старший сын прославленного воеводы довольно гикнул и, ударив шпорами коня, понесся к городу.

Вовремя подошли, буркнул окольничий, провожая взглядом скачущего княжича. Вечор последний харч доели, мало у кого хоть горсть сухарей на сегодня оставалась. Как планировали, так и подошли, не согласился я, а вот то, что провизия закончилась, так это разбираться надо. То ли взяли мало, то ли жрали много, а может, и вовсе разворовали, сукины дети! Ага, Берии на нас нету, охотно согласился Никита.

Я на секунду завис от этого заявления, потом чертыхнулся про себя на глупую привычку мести языком, не думая о последствиях.

В посад заходить будем, продолжил Вельминов, или как? В посад? Ну да, крепость-то маловата. Чего мы там не видали? В поле станем подле города. Как прикажешь. Да предупреди своих и прочим полковникам передай, чтобы порядок соблюдали. А то знаю я их: только отвернешься они уже посадских баб за все места хватают. Ну что ты такое, государь, говоришь, усмехнулся Никита, мы же у тебя аки ангелы небесные. Во-во иже херувимы! Знаю я ваше благочестие и потому добром прошу.

Пока мы так беседовали, со звонницы Никольского собора зазвучал колокол, а через несколько минут нам навстречу выехала кавалькада из представителей местного начальства, а за ними местные жители гнали овец и везли на телегах припасы.

Не доезжая до меня нескольких шагов, Дмитрий Михайлович и его провожатые спешились и нестройной толпой двинулись мне навстречу. Сам воевода на вытянутых руках держал серебряное блюдо с умопомрачительно пахнущим караваем хлеба. Поскольку сегодня постились не только царские ратники, но и их непутевый государь, в животе моем сразу заурчало. Воспользовавшись возможностью, я тут же оторвал от каравая кусок и, макнув его в солонку, вгрызся в ноздреватую мякоть, прикрытую смачно хрустящей на зубах корочкой.

Хороший хлеб, похвалил я встречавших, дожевав свой кусок и с сожалением передав каравай Никите. Должно, только испекли? Старались, государь, ответил князь и хотел было бухнуться на колени, но я удержал его: Не надо, Дмитрий Михайлович. Великая честь тебя видеть, государь, глухо продолжал он, не прикажешь ли молебен отслужить? Прикажу, но позже. Сначала пусть люди поедят с дороги. Да и сам я, как видишь, грешным делом, проголодался. Этому горю легко помочь, поехали в город, попотчую. В баньке попаришься… Прости, князь, но в походе я ем, пью и отдыхаю последним. Так уж у меня заведено.

Говоря это, я внимательно смотрел на прославленного воеводу. До меня доходили вести, что Пожарский серьезно болен, но я до сих пор не подозревал насколько. Князь похудел, лицо его имело нездоровый цвет, а дыхание было тяжелым.

Как здоровье, Дмитрий Михайлович? Еще на одну войну хватит, государь. Вести от лазутчиков есть? Есть, как не быть. Не стал Владислав Смоленск осаждать, оставил там рать невеликую, а сам сюда идет с большой силой. И скоро ли ждать гостей? Через три-четыре дня будут. Так скоро? Поспешает, анафема. Три дня, говоришь? Успеем. Хочешь биться с ним? Хочу не хочу нет другого выхода, довольно они по нашей земле погуляли, пора и укорот дать! Маловато у тебя войска. Ничего, бывало и хуже. Может, в крепости встанешь? Нет, в поле лагерь поставим. Немного погодя скажу где. У тебя-то все готово? Что велено, все запасли. Порох, свинец, мука, крупа, сало и солонина, всего в достатке. Это хорошо. Как начнем лагерь ставить, пришлешь на работу здешних посадских. Сделаем, государь. Лесу запасли? Вот с лесом худо. Сколько смогли запасли, а за прочее не гневайся. Людишек маловато, а те, что есть, наги и босы от разорения. Ничто, будем посады ломать. Все одно жечь придется, а так хоть на дело пойдут.

План сложился в голове почти мгновенно. Узнав, что силы Владислава и Ходкевича куда больше тех, что ожидались, я решил встретить их у Можайска и измотать в сражениях. В поле их конница, конечно, страшная сила. Однако если окружить лагерь полевыми укреплениями, ее можно не опасаться, а пехота у поляков куда хуже моей. Сыграем на контратаках, а там посмотрим. Главное, с местом угадать.