Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Однако я не разделяю его оптимизма и, накинув неброскую епанчу на плечи, показываю всем своим видом, что надо идти контролировать процесс. То, что у царя случается шило в том месте, на котором всякому уважающему себя монарху полагается лишь сидеть на троне, моим ближникам хорошо известно. Поэтому все дружно подскочили, и мы гурьбой вышли наружу. Совершенно сбитый с панталыку писарь показывает нам дорогу, попутно давая объяснения по поводу случившегося:

Государь, она больной сказалась, дескать, спать буду. А Янка, чтобы ему, иуде, ни дна, ни покрышки, мне все зубы заговаривал. Латыни учил да счету немецкому. Потом сказал, что ему до ветру надобно, да и вышел прочь. А паненка тем временем полотно разрезала на шатре и выскользнула, гадина. Я ждать-пождать, а его нету! Заглянул за занавесь, а ее тоже нет. Я к коновязи, а двух коней нет. Спрашиваю у караульных, кто взял, а они мне отвечают, мол, думали, что я! Это как так? Да Корбут проклятый, кафтан мой запасной уволок, а в сумерках его за меня и приняли! Ахметка! неожиданно кликнул Михальский, и на его зов выскочил маленького роста кривоногий татарин. Я здесь, бачка! Кто коней брал, видел? Видел, бачка, закивал тот в ответ, Янка брал ясырь твой, да девка с ним была. Да что же ты, нехристь, не задержал их! в отчаянии воскликнул Анциферов. Ведь уйдут, проклятущие! Зачем задержал, удивленно спросил Ахмет, мне бачка Корнилий сказал, чтобы я не мешал, если девка сбежать надумает. Вы что же это… нарочно?.. На лице писаря проснулось понимание. Слава тебе, господи, догадался наконец!.. хохотнул в сторону Анисим. Не печалься, раб божий Акакий, ободряюще похлопал я парня по плечу, раз ты ни о чем не догадался, стало быть, и они ничего не поняли. Значит, мы все правильно сделали. Первушка у нас малый не дурак, не удержался от шпильки Пушкарев, но и дурак немалый! Государь, встрепенулся Анциферов, а ведь Корбут слыхал, как ты князя Пронского за порох поносил… За что? Ну, за порох, который по его недогляду замочили. Ах вот ты о чем, улыбнулся я, твоя правда, замочили. Две бочки из тридцати. И ты князя за это прилюдно костерил? Ну не только за это, на нем грехов как на барбоске блох. Но он же князь… А я царь! Ладно, теперь главное, чтобы их наши разъезды не перехватили. Или Протасов, усмехнулся Вельяминов, постукивая концом плети по сапогу. С него станется, отозвался я и повернулся к Первушке: Ну-ка покайся, грешник, как вы у Кондырева кур крали? Так ты же, государь, сам велел, чтобы боярышня польская ни в чем не нуждалась, пожал плечами парень, а что, у какого-то боярина кур украли? Ага, ему лекарь мой запретил жареное и жирное, так вот он, чтобы не отощать на царской службе, за собой клетки с птицей возил, а пару каплунов какие-то обормоты похитили. Ты ничего не видал? Каплуны, наморщил лоб Первак, жирные такие… нет, государь, не видал! Ну и ладно, засмеялся я. Дело к ночи близится, пошли отдыхать. Завтра дел много. Все нервы эта Агнешка вымотала, я думал уже, что не решится сбежать. Было бы неудивительно, пожал плечами Корнилий, прекрасная панна смотрела на ваше величество как… Недоеная корова! вставил Анисим под всеобщий смех. Мужлан! махнул рукой Михальский и засмеялся вместе со всеми. А я вот боялся, что девка прорвется-таки в царский шатер, продолжал стрелецкий полуголова, хитро поблескивая глазами, тогда бы ее, как ту медведицу, не выгнать было… Какую еще медведицу? не понял я. Да слышал я про некоего лесного жителя, который от тоски с медведицей согрешил. Так косолапая ему после того два года мед таскала.

Сдавленные смешки быстро перешли в гомерический хохот, привлекший внимание со всех сторон к нашей компании. Все что я смог сделать, это погрозить кулаком Пушкареву, продолжая задыхаться от смеха. Ох, чует мое сердце, что придется Анисима шутом назначить!