Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Мы тихо ехали по лесу, и наши тела прижимались друг к другу, моя левая рука держала повод, а правая талию молодой женщины. Пользуясь тем, что Болек и Аврора были заняты болтовней друг с другом, я шептал на милое маленькое ушко всякий вздор, а рука моя не только поддерживала Ульрику. Моя попутчица сначала немного смущалась, но потом явно освоилась и даже стала отвечать на особенно двусмысленные комплименты колкостями. Ей-богу, если бы не Болек с Авророй, мы бы еще раз упали в какие-нибудь кусты, но как видно не судьба. Впрочем, и без того, выехав из леса, мы представляли собой весьма любопытную картину. По крайней мере люди на нас таращились.

* * *

К счастью, травмы, полученные принцем Густавом, были не слишком тяжелы и уже через пару дней он начал выходить из своих покоев. Мы виделись каждый день, поскольку моей светлости выделили покои во дворце "Трех корон". Дворец этот довольно новый и красивый, в стиле барокко. Построен оный дворец дядей принца Густава королем Юханом III на месте замка Биргера. Того самого, кому Александр Невский попортил в свое время физиономию мечом. Дядька этот был довольно интересным типом. Женился на простолюдинке, держал братьев в темнице, ограничивал власть дворянства. В общем, ничего удивительного в том, что его в конце концов попросили с трона, нет. При всем при этом человеком он был не лишенным вкуса и ценителем изящного, так что дворец впечатляет. Комнаты у меня три. Одна играет роль спальни, смежная с ней кабинет-гостиная и отдельная для моей свиты. Это, кстати, по местным меркам довольно круто. Обычно придворные моего возраста живут по три-четыре человека в одной комнате. Отдельные комнаты у людей рангом повыше, а чтобы сразу несколько — так это только у самого короля, королевы Кристины и у наследника. Так что мои акции растут. Кроме того, дом в городе, который я снимал, король выкупил у хозяина и подарил мне. Есть у меня подозрение, что казна не шибко потратилась и домовладение у хозяина тупо отжали, но я тут не при делах. А халява — она и в Швеции халява. В королевской конюшне еще один подарок, но уже от принца — пара прекрасных скакунов. Впрочем, прекрасные они только по местным меркам, в Швеции ситуация с лошадьми не очень. Но опять же дареному коню в зубу не смотрят, да и я не бог весть какой ценитель. Еще один подарок одет прямо на мне. Это королева Кристина постаралась, в смысле напрягла придворных портных и придворных же ювелиров. Впрочем, костюм из лионского бархата с золотым шитьем и брабантскими кружевами по нынешним меркам полный отпад. Как и массивная золотая цепь с вделанным в медальон крупным рубином. Вообще-то Кристина Голштейн-Готторпская славится своей скупостью, так что подарок действительно королевский. Не говоря уже о том, что вдовствующая герцогиня Мекленбургская София ее родная сестра, а мои "доброжелатели" — ее дети соответственно племянники, и "любить" меня у нее причин никаких нет. Если, конечно, не считать того, что я спас её любимого сына. Ох и тесная же эта деревня — средневековая Европа!

По случаю выздоровления наследника должен состояться грандиозный бал. Аксель тонко намекнул мне, что основная раздача слонов состоится там. Посмотрим, посмотрим…

Торжественный прием состоится вечером, а сейчас, пока есть время, мы с принцем Густавом позируем художнику. Дело это крайне утомительное, но куда деваться! Тем паче, что я в какой-то мере сам виноват. Наследный принц ужасно восхотел украсить свой кабинет моим парадным портретом. В такой просьбе, естественно, не откажешь, и я какое то время стойко стоял перед заезжим мастером кисти в своих самых парадных доспехах. Такая уж сейчас традиция — на картине стоять закованным в такие латы, в каких в натуре на поле боя и не увидишь. Портрет был уже готов, когда я ляпнул (иного слова и не подберешь), что надо бы нам на портрете быть с Густавом вместе. Тот, естественно, загорелся, прежний портрет пока отложили в сторону и стали писать новый. Поняв, что терять нечего, я предложил свое видение композиции. В центре ее ваш покорный слуга поддерживает раненого, но бодрого шведского принца. Оба мы стоим, попирая ногами поверженного зверя, в смысле медведя. Вокруг король с придворными смотрят на нас с видом крайнего восхищения, а на небе с не меньшим восхищением на все это безобразие смотрят святые покровители Швеции Святой Эрик и Святой Зигфрид. Художник воспринял всю эту ересь как руководство к действию, и понеслась. Не обошлось и без художественных преувеличений, не считая того, что вся картина сплошное преувеличение. Медведь на картине величиной со средних размеров слона. Я почему-то в доспехах и с огромным двуручным мечом в руках, острие которого погружено в холку зверюги. Принц стоит так, что непонятно, кто кого спас. Но в целом картина весьма впечатляет. При том, что нынешнее полотно размером примерно метр на два, это только набросок. Окончательный вариант будет совершенно гомерических размеров и займет одну из стен во дворце трех корон.