Приключения принца Иоганна Мекленбургского

— Господи боже, вы кого-то хотите повесить?

— Непременно, друг мой, непременно.

— Но за что?

— Видите ли, друг мой, мне уже несколько лет не выплачивают мое законное содержание. Я усматриваю в этом, ни много ни мало, государственную измену.

— И… измену?

— Ну, посудите сами, господин канцлер, вы ведь человек, несомненно, сведущий в законах, не так ли?

— Я магистр права геттингёнского университета.

— Превосходно, совершенно превосходно! Так вот, посмотрите на моего кузена, разве можно предположить, что этот добрейшей души человек мог бы лишить своего любимого родственника законного содержания? Совершенно очевидно, что нет! Следовательно, имеет место злой умысел на измену и злостное неповиновение законной власти. Осталось только выяснить виновного и предать его справедливому возмездию.

— Но ваша светлость!

— Никаких но, мой друг, справедливость превыше всего! Dura lex sed lex! Наливай!

Вскоре герцог и его канцлер выпали из реальности и, судя по всему, не собирались в нее возвращаться. Впрочем, в данный момент, это не нужно было ни им, ни реальности.

Следующим посетителем был некий всколоченный субъект в кирасе и ночном колпаке. Как выяснилось, сей доблестный муж командовал охраной замка. Я не стал даже узнавать его имени, с ходу объявив о его отставке.

— Что за порядки, черт вас подери! Хорошо, что о недостатках охраны моего дорого кузена узнал я. А если бы это были какие-нибудь злоумышленники? Или не приведи господь паписты! Просто страшно подумать! Эй, кто-нибудь, гоните его в шею!

— Сын мой, именем господа! Что вы творите! — Патетически вскричал ворвавшийся в зал настоящий католический падре в сутане.

— Это еще что за явление? Опаньки, папист! Сам пришел!

Блин, совсем забыл, ведь мой кузен еще католик. Надо сказать, что после некоторых обстоятельств я отношусь к католикам несколько предвзято. Не нравится мне их пиромания. Нет, я понимаю, что протестанты тоже грешат этим невинным увлечением, но они, по счастью, не пытаются отправить на костер меня.

— Любезный, а вы кто? Хотя, дайте угадаю, вы, очевидно, духовник моего кузена, не так ли?

— Так сын мой.

— Печально, весьма печально, святой отец, что вы столь небрежно выполняете свои обязанности! Посмотрите на свое духовного сына, он ведь нажрался как последняя свинья, а ведь еще раннее утро. А как же воздержание, а где же, позвольте спросить, умерщвление плоти? Кстати, вы не знаете где в замке камера для пыток? Ну, ничего страшного, мы люди не гордые, можем и на свежем воздухе. Увести, но отнюдь не отпускать, сдается мне, падре знает много интересного.

Окинув взглядом своих приближенных, прихожу к выводу, что они достаточно подкрепились и дальнейшее продолжение чревато попойкой.

— Ладно, подкрепились, пора заняться делами. Где тут кабинет моего светлейшего родственника?

Вольготно расположившись в кресле диктую Мэнни несколько посланий. Первое в Шверин второму своему кузену-герцогу Адольфу Фридриху, в котором в самых изысканных выражениях сообщал о своем приезде и просил о встречи с целью обсудить некие важные вопросы. Второе своей тетке матери Иоганна Альбрехта и Адольфа Фридриха герцогине Софии с практически идентичным содержанием. Кузены, дорвавшись до власти, сослали свою матушку, чтобы не мешала куролесить добрым молодцам, и я имел основания рассчитывать на ее поддержку. Третье письмо отправилось в соседнее герцогство Брауншвейг в славный город Вольфенбютель уже к моей матушке и ее нынешнему мужу высокородному Августу младшему. Браунгшвейгское герцогство входит с Мекленбургом в один и тот же имперский округ, так что люди они здесь не чужие и могут пригодиться в делах моих скорбных. Да и по Марте я соскучился, чего уж там. Следом несколько писем во все крупные города, дескать, герцог вернулся, желает справедливости и если у кого какие жалобы, то милости просим.