Приключения продолжаются!

Я ему ко лбу ствол приставляю, он аж зажмурился… Тут некстати Юмку вспомнил. Точнее говоря представил — скажут мол ей — батю-то твово — вот тут, в трех шагах, токашто в кустах и завалили. И главное ведь, и впрямь — что мне с того, если он сдохнет? Так-то сказать, только проблемы. Мне его попугать охота было, да самое плохое в этом — если не испугается. А так и вышло — он не испугался. Или он Сэма боится еще больше? Убрал я ствол ото лба, и говорю:

— Ты, дурак, зачем запираешься? Ведь это же Сэм велел, так?

— А… — он на меня пялится, не веря счастью, а потом мелко-мелко головой затряся, давай причитать — Истино. истино так! Не губите! Отдам, отплачу, простите! Ради доченьки…

— Заткнись ты уже — отвечаю — Давай, рассказывай все…

— Не губите… — и снова маска у него на лице прежняя — Не спрашивайте — на что Вам, коли сами все знаете? Я человек маленький, беззащитный… Не губите меня, прошу!

Эвона как, себе думаю. Крепенько его за фаберже Сэм взял. Видать, скелеты в шкафу у нашего кабатчика знантые. Надо будет выяснить… Но потом, это всегда успеется. А сейчас-то чего? Убить его — очень хочется, просто чтоб хоть кого-то убить, но глупее некуда. Да и Юмку жалко. А отпустить — так обиду затаит… Или нет? Все ж предъява-то по делу, а если подумать, могло бы и хужей ему все выйти. Ну, что ж. Придется напрямую с Сэмом базарить. И, кстати, есть мысль.

— Ладно. Учти, жертва обстоятельств и ментовского произвола — должок на тебе теперь висит, я такое просто так не прощаю. Потом решу, как с тебя спросить. А сейчас — пошел вон. И, упаси тебя Боги, хоть слово пикнуть — сам понимаешь…

— Истино! Истинно клянусь, всеми Богами и здоровьем дочери! Да если б я знал, мастер Йохан! Да…

— Вон пошел, пока я не передумал. Быстро. — тот кряхтя и барахтаясь, как жук, перевернулся на пузо, и с сверхнизкого старта, только что не на карачках, изобразил кабанчика в камышах. Только кусты затрещали. А я, не теряя времени, рванул через пустырь в другую сторону. Вот чую, что верно все угадал…

…К околотку я добежал чуть запыхавшись, но, не теряя головы. Обошел сторонкой, и присел на какие-то бревнышки за кустом наверноесирени, чуть поодаль на улочке. Сижу, одыхиваюсь, неспешно одежу в порядок привожу, да на околоток поглядываю. И — точно: пары минут не прошло — пыхтит, бежит, как может, сучонок толстый. Ишь, за грудь хватается, торопился, а ведь в церкву так и не пошел, негодяй… Проскочив мимо насмешливо оценивших его растрепанны вид и перемазанность в саже городовых — как раз после обеда они покуривали перед управой, влетел этот паскудник внутрь, едва не споткнувшись на крылечке. Ишь, как поспешает, вестимо — на доклад. Жаловаться. Примерно представляю, которое окошко — в кабинете Сэма, даром, что по погоде все окна в околотке нараспашку. Но не пойдешь же ухо греть в кампании городовых? Да и — вряд ли с агентом своим Сэм будет в кабинете базарить… Ничего. Просто подожду, а потом к Сэму схожу, поговорю.

Из окна на втором этаже околотка донесся какой-то утробный рев, а потом что-то упало. По звуку — сейф, не иначе. Или об сейф что-то упало. И снова рев. А потом на несколько секунд тишина, после чего на крыльцо вылетел Пол, ласточкой с крыльца. зачепившись сапогом, сиганул, ляпнулся в пыль. Следом на крыльцо, с тем же ревом атомохода в полярном тумане, выскочил красный Сэм, с дубинкой в руке. Пол. не теряя времени, второй раз за день продемонстрировал отличную технику низкого старта — на карачках рванул с места, и, еще до того, как Сэм сбежал по ступеням — исчез вдали, оставив лишь клубы пыли. Городовые дружно взоржали, но Сэм на них так зыркнул, что они смешками моментально подавились, и вспомнили, что у них же полно работы на участке. Правда, пара усатых дядек так и остались скалиться — неуставняк явный. Должно, хорошие друзья, пусть он им и начальник. Бывает. Сэмэн постоял несколько секунд, яростно помахивая дубинкой, а потом сплюнул, выругался прематерно, да и ушел. Выждав чуть, выбрался я из зеленого насажения, да следом.

В дежурке молоденький сопляк, едва я вякнул, что к старошому — перепуганно отпрянул, попытался что-то блеять, но я попросту проигнорировал. Поднялся, без стука вошел, сел к столу. Сэм сидит с красной рожей, водой отпаивается, ворот распахнув. На меня не смотрит.

— Ну — говорю ему — Давай, говори уже.

А тот все молчит. Тут в коридоре затопотали — и в дверь усатая рожа одного из тех городовых просунулась, вопросительно. Но Сэм тут же рявкнул, и рожа убралась, затопотав обратно. А он все ж на меня взгляд поднял. Даже виновато как-то. Аж усы обвисли, словно у кота под дождем.

— Ну? — повторяю.

— Ну, что сказать — скова в сторону смотрит, по столешне пальцами тарабаня. — Ну, извини. Говно случается. Кто ж знал, что этот дурак тебе и во вторую кружку насыпет…

— Ты, сукин кот, что, — говорю ему — Совсем охерел? Я тя ща вот отмудохаю, прямо тут.

— Но, но, но! — отвечает, однако, косясь осторожно, и отодвигаясь — Я, все ж, не забывай — на должности…