Приключения продолжаются!

Под воздействием алкогольных паров и общей озверелости мне как-то даже весело стало. Ах, думаю, паскуда старая, чего удумал. Нашел, сволочь, откуда подъехать. Ну ничо. Разъясним. Вышел на двор, подышал глубоко — только сильнее вставило. Решил докинуться для храбрости — но в дом уже не пошел, ибо аккурат в мастерской мой куртец походно-выходной сложен. Со всем минимально необходимым человеку в жизни — биноклия, граната, фляжка с коньячком. Биноклю мы выложим, незачем нам сейчас оно. Пистолетик малопульный и ножик у меня и так с собой, но на самом-то деле воевать я не собираюсь. Просто жахну гренку через забор, и ходу. Хотя, конено, по вечерам шляться — надо все же или нож большой или дубье спроворить. Но нету же, так и пес с ним. Пусть не лезут. Пока одевался-собирался, идиотски хихикал, прикладываясь к фляжечке. Накинул куртец, бо ветерок не самый ласковый и вечер не особо и теплый выдавался, а через часок солнышко совсем уйдет, так что в куртеце само то. И кепарик накинуть — ну и нормально, тут таких неясной соцпринадлежности полрайона по вечерам бродит. Ну-с, в путь! Приключения проолжаются!

Начал со старосты. Староста наш уличный — седой ветхого вида дед, тем не менее всем известен своей въедливостью и памятливостью, да и ветхость его напускная. Говорят, в том годе — жена его застала на огороде, за списанием каких-то долгов молодухе, что выше по ручью живет. Так мало того, что он, не отрываясь от процесса реструктуризации и перекредитования, женушке приварил, чтоб не мешала, но, по завершению, еще и выдержал неравный бой, понеже она с дочерьми прибежала его лупить швабрами и коромыслом. В общем — крепкий старец, отец местной демократии и самоуправления. Нашел я старосту на скамеечке у ворот его же дома — там он обычно по вечерам и принимал всех. Меня поначалу не признал, бо и виделись-то пару раз мельком, да больше я был по форме. Зыркнул подозрительно. Я ему представился, говорю — давай мол, повестку, или что там. Тетки, что до того гомонили, требуя чего-то немедленно сотворить или отменить — тутож притихли, старательно развесив уши. А дедуган, поворчав, сходил в дом и вынес мне клочок бумаги, велев идти с ним в околоток, штраф платить. За нарушение запрета на выход в море. И добавив, что его это дело не касается, мол — претензии не принимаются. Надо было б оно больно. Поблагодарил и ушел, ощущая прямо спиной как тетки вслед смотрят.

В околотке унылый приказной с лицом старой лошади долго читал бумагу, шевеля губами (я так и ждал, что сейчас начнет нашаривать под барьером трубку телефона, чтобы позвонить и уточнить), потом изрек — мол старшего ждать надобно, а он ничего не знает. Умлилио меня до невозможности. родным повеяло опять, мусарня — она везде мусарня и пишется так же, аминь. Нагло сел, достал флягу, треснул глоточек с горла.

— Эй! Не разрешается! — вызверился приказной — Сейчас мигом в холодную на трое суток…

— Без старшего — чего ты сделаешь-то? — отвечаю ему — А я с Сэмом уж как-нибудь договорюсь…

— Не положено! Совсем оборзели… Ща вот дубьем-то охожу! Для сего мне саршой не надобен! — и, приподнявшись, демонстрирует мне демократизатор местный — хорошая кожаная селедка, можно леща отвесить а можно и кость сломать…

— А, это да… — отвечаю, и, качнув фляжку, протягиваю — Будешь?

— Не положено! — уверенно оглянувшись, моментально выставил на барьер кружку отточенным движением — Давай, быстрее…

Увы, попытка коррумпировать представителя карающих органов, с целью разглашения им оперативных информаций — провалилась. Едва мы треснули по малу, как на крыльце затопали, и приказной, моментом убрав кружку, сунул за щеку здоровенный зубчик чеснока, вид приняв страдальческий. Явиля, должно с обхода, Сэмэн. Моментально принюхался, но я не особенно и играя, изобразил полное алгкогольное удовлетворение, а дежурный умело демонстрировал зубную боль, излечиваемую народными средствами. Скривив рожу, Сема вопросил:

— Чего надо?

— Да вот, оне бумагу принесли, а я не разберу, зачем — опередил меня дежурный. И тутж наябедничал — Ведут себя неподобающе, пьют…

— Ладно, пойдем — забрал бумажку Сэм, и мы пошли.

В его кабинете мы расселись — он на правах хозяина, а я обнаглев. Обстановочка казенная, конечно, но пустые стаканы на сейфе присутствуют. Повторил действо с флягой, намекая — мол, ага?

— Перестань — поморщился Сэм — Некогда сейчас. Шалопаи извозчика ограбили, и ладно бы только его — пассажира, да тот отбиваться стал, так чуть подрезали… Ничего такого, у нас такое кажную неделю, но тот с центровых, ща начнется. И ты тут еще. Че те надо-то?

— Так от — бумага. Мне — ничего не надо, староста велел к тебе идти.

— Тэк-с. Ага. Ну смотри, молодец, штраф смотрю уже оплачен, правильно, что не тянул. Все бы так. Ща впишу в книгу, колотуху тебе шлепну — и гуляй. Уж извини, не нужен ты мне тут сейчас. Некогда мне.

— Да говно вопрос, начальник — отвечаю — Мне б и вовсе тут не надо…

Покуда он все офорлял, я еще разок осмотрелся, и, когда расписываться он позвал, говорю:

— Слушай, а продай мне казенное имущество. а?

— Чо?!