Приключения Робина Гуда

Поднялся шум и гам, и многие от радости стали кидать в воздух шапки.

Были устроены большие костры, на которых зажарили бычков, открыли бочку пива, и все принялись угощаться. Пока пировали, день склонился к закату, и в небе над шпилями и башнями Ноттингема поднялась красная круглая луна. Тогда все взялись за руки и стали танцевать вокруг костров под музыку волынок и арф. Но задолго до того, как началось это веселье, шериф с новым своим слугой Рейнолдом Гринлифом был уже в Ноттингемском замке.

Как Малыш Джон жил у шерифа

Итак, Малыш Джон поступил к шерифу на службу. Жизнь его в Ноттингемском замке оказалась довольно легкой: шериф сделал его своей правой рукой и весьма к нему благоволил. За трапезой Малыш Джон сидел рядом с господином, а на охоте бежал рядом с его лошадью. Охота, в том числе ястребиная, обильные кушанья, доброе вино и сон допоздна привели к тому, что Малыш Джон разжирел, как откормленный в стойле бык. Все шло как по маслу, пока в один прекрасный день не случилось событие, все изменившее.

В то утро шериф собрался поехать на охоту со множеством приближенных и с несколькими вельможами. Он повсюду искал глазами своего доброго слугу Рейнолда Гринлифа и, не найдя его, очень расстроился, так как хотел показать его мастерство своим знатным друзьям. А Малыш Джон тем временем лежал в кровати, сладко похрапывая, хотя солнце уже высоко поднялось в небе. Наконец он открыл глаза и осмотрелся, но подниматься не стал. Холодная зима миновала, и снова пришла весна. Воздух был напоен запахом жимолости, увивавшей стены замка. Малыш Джон лежал без движения, думая о том, какое чудное стоит утро. И тут он услышал далекий сигнал горна, прозвучавший тонко и ясно. Звук был слабый, но, как нарушает гладь воды брошенный в нее камешек, этот звук нарушил тишь и покой его мыслей, и все его существо наполнилось тревогой. Дух его, казалось, восстал от лени и вялости, и память вернула его к славной жизни в лесу: он подумал, как беззаботно щебечут там сейчас птички, как его дорогие друзья и товарищи едят и веселятся, быть может, они с осуждением говорят о нем. Малыш Джон поступил на службу к шерифу шутки ради, но зимой его грел горячий очаг, стол был богат, и он каждый день откладывал возвращение назад в Шервуд. Так прошло полгода. И вот он подумал о своем предводителе Робине Гуде, об Уилле Стьютли, которого он любил более всех на свете, о юном Дэвиде Донкастерском, которого он так славно обучал всем молодецким искусствам, и на него нахлынула тоска, а глаза наполнились слезами. Он сказал себе: «Я тут жирею, как бык в стойле, ничего мужского во мне не осталось, превратился в болвана и лежебоку. Вот поднимусь сейчас, пойду назад к любимым своим друзьям и больше никогда их не покину, до последнего вздоха!»

Возненавидев собственную леность, Малыш Джон вскочил с постели.

Внизу он увидел дворецкого, с огромной связкой ключей на поясе, стоявшего у двери в кладовую. Джон обратился к нему:

– Эй, сударь мой дворецкий, я голоден, за все утро не съел ни крошки. Дай мне поесть.

Дворецкий мрачно глянул на него и побренчал ключами. Он терпеть не мог Малыша Джона, потому что тот пользовался особым расположением шерифа.

– Так ты, сударь мой Рейнолд Гринлиф, есть хочешь, да? – произнес он. – Ну, ты же, милый юноша, достаточно пожил на свете, чтобы понимать: тот, кто слишком много спит, остается с пустым желудком. Как там говорится в старой пословице, сударь мой Гринлиф? «Курица, что дольше всех проспала, – меньше всех поела».

– Слушай, ты, мешок жира, – заорал Малыш Джон. – Мне твои дурацкие пословицы ни к чему. Мне подавай хлеба да мяса. Да кто ты такой, чтобы отказывать мне в еде? Клянусь святым Дунстаном, лучше бы тебе сказать, где лежит мой завтрак, а не то костей не убережешь!

– Завтрак твой, дракон огнедышащий, в кладовой, – ответил дворецкий.

– Так неси его сюда! – рявкнул Малыш Джон, разозлившись не на шутку.

– Сам иди и возьми, – сказал дворецкий. – Я не раб тебе еду таскать.

– Говорю, иди и принеси!

– А я говорю, иди сам и возьми!

– Ладно, пойду и возьму! – гневно воскликнул Малыш Джон.

Он двинулся к кладовой и взялся за дверь, но та оказалась заперта. Дворецкий лишь посмеивался и бряцал ключами. Тут ярость Малыша хлынула через край, он ударил в дверь кладовой, выбив три доски, и, наклонившись, полез в открывшийся проход.

Увидев, что сотворил Малыш Джон, дворецкий едва не потерял рассудок от гнева. Схватив его сзади за шею, он ударил йомена по голове ключами так, что у бедняги в ушах зазвенело. Малыш повернулся к дворецкому и так огрел его в ответ, что толстяк повалился на пол и остался лежать без движения.

– То-то же, – проговорил Малыш Джон, – это тебе будет уроком – не становись между голодным и его завтраком.

С этими словами он пролез в кладовую и обнаружил там большой пирог с олениной, двух жареных каплунов, а рядом тарелку яиц чибиса, да к тому же две бутыли вина, – что может быть приятнее глазу голодного человека? Он снял все это с полок и поставил на стол, намереваясь славно подкрепиться.