Приключения Родрика Рэндома

- Что и говорить, мистер Рэндом, вы родились джентльменом и многому обучались, да и поистине похожи на джентльмена, а что до внешнего вида, то вы не уступите лучшим из них. Я же сын бедного, но честного сапожника, и мать моя была самой усердной и старательной хозяйкой до той поры, пока не начала выпивать, о чем вам очень хорошо известно, но у каждого свои недостатки, humanum est errare {Человеку свойственно ошибаться (лат.}.}. Ну, а я бедный подмастерье-цырюльник, нехудо скроенный, немного знаю по-латыни и кое-что смекаю в греческом, но что толку? Пожалуй, могу прибавить, что немножко знаю свет, - но это к делу не относится, - хотя вы из благородных, а я из простых, но отсюда не следует, что я из простых не могу оказать добрые услуги вам из благородных. Ну таквот: мой родственник, школьный учитель - может быть, вы не знали, как он мне приходится, так я вам сейчас объясню: его мать и племянник сестры моей бабушки... нет не то... дочь брата моего дедушки. ., Чорт возьми, позабыл... Но, погодите, вот что я знаю - мы с ним семиюродные братья.

Желание узнать, какую добрую услугу он мне оказал, одержало верх над моим терпением, и я перебил его, воскликнув:

- К чорту твою родню и родословную! Ежели школьный учитель или ты можете мне чем-нибудь помочь, почему ты не скажешь об этом без всяких проволочек?

Когда я произнес с жаром эти слова, Стрэп воззрился на меня с серьезной миной, затем продолжал:

- Право же, не следует посылать к чорту мою родословную по той причине, что она не столь знатная, как ваша. В последнее время я с грустью наблюдаю, как изменился ваш нрав, вы всегда вспыхивали, как огонь, а теперь стали гневливы, как старый Периуинкл, пьяный медник, над которым мы с вами - да простит нас бог! - столько раз потешались неудачно, когда были в школе. Но не буду больше испытывать ваше терпение, ничто так не тревожит, как сомнение, - dubio, procul dubio, nil dubius {Благодаря сомнению, без сомнения, ничего сомнительного нет (лат.).}. Мой приятель, или родственник, как вам будет угодно, или и то и другое вместе, ну, словом, школьный учитель, узнав о моем уважении к вам, - вы можете быть уверенны, что я не упускал случая поведать ему о ваших достоинствах, - кстати он согласен обучать вас правильному английскому произношению, без чего, по его словам, вы не пригодны ни к чему в этой стране... так вот, говорю я, мой родственник замолвил словечко французу-аптекарю, которому нужен подручный, и по его рекомендации вы можете иметь, когда вам угодно, пятнадцать фунтов в год, стол и квартиру.

Это известие было для меня слишком важным, чтобы я мог спокойно поразмыслить над ним; вскочив, я уговорил Стрэпа немедленно проводить меня к его приятелю, чтобы не упустить благоприятного случая из-за промедления или небрежности с моей стороны.

Нам сказали, что школьный учитель ушел с приятелем в трактир по соседству, куда мы отправились и нашли его сидящим за кружкой вместе с упомянутым выше аптекарем. Когда по нашему желанию его вызвали к двери, он заметил мое нетерпение, и у него вырвалось обычное его восклицание изумления:

- О, господи Иисусе! Надо думать, услыхав об этом предложении, вы не стали спускаться по лестнице, чтобы не мешкать, а выпрыгнули из окна! Должно быть, сшибли по дороге какого-нибудь носильщика или торговку устрицами! По милосердию божьему вы на бегу не размозжили себе головы, ударившись о какой-нибудь столб! Находись я в самом дальнем углу моего дома, в самой penetralia {Внутренняя часть дома или храма (лат.).}, - даже в постели с моей женой, - ваша стремительность, вероятно, преодолела бы всякие запоры, засовы, пристойность и все прочее. Я бы не укрылся от вас даже в логове Какуса * или в sanctum sanctorum {Святая святых, святилище в храме (лат.).}, но пойдем... Джентльмен, о котором я говорил, находится здесь, сейчас я вас представлю ему.

Войдя в комнату, я увидел четыре-пять курильщиков, к одному из которых школьный учитель обратился так:

- Мистер Лявман, вот это тот самый молодой человек, о котором я вам говорил.

У аптекаря, высохшего пожилого человечка, лоб был вышиной в дюйм, нос вздернут, маленькие серые глазки помещались в глубоких впадинах над широкими скулами, по обеим сторонам лица свисала мешком дряблая кожа в морщинах, подобных складкам на морде павиана, а рот так привык к сокращениям, вызываемым усмешкой, что не мог произнести ни слова, чтобы не обнажить остатки зубов, состоявшие из четырех желтых клыков, удачно названных анатомами canine {Собачий (лат.)},-этот человек осматривал меня некоторое время, после чего сказал:

- Ого! Ошень карошо, мсье Конкорденс. Молодой шеловек, добро пошаловать, выпейте крушечку пива. Завтра наутро приходите мой дом, мсье Конкорденс покашет вам дорогу.

В ответ на это я отвесил поклон и, выходя из комнаты, слышал, как он сказал: