Приключения русского художника. Биография Бориса Анрепа

Еще в 1925 году началась перестройка Банка Англии. Архитектор Герберт Бейкер, на которого произвел впечатление зал Блейка в Галерее Тейт, решил, что оформление пола в холлах и коридорах следует поручить Борису. В качестве темы художник предложил мифы о золоте и сделал наброски для центральной части пола у входа с Бартоломью-Лейн – восьмиугольные панно семи футов шириной. Там изображалась лежащая на спине Даная, к которой проникал Зевс в виде золотого дождя. С одной стороны, у двери, ведущей в банковский зал, стоял Ясон с золотым руном, а с другой – Мидас, глотающий золото. Герберту Бейкеру тоже нравились античные сюжеты и символические трактовки, поэтому он с удовольствием одобрил проект. Пока в течение 1927 года архитектор пребывал в Дели, где строил дворец вице-короля Индии, в Лондоне его замещал Джордж Бут, председатель строительного комитета. Мозаичная композиция Бориса получила всеобщую поддержку, и контракт был подписан. Однако когда наброски увидел заместитель управляющего Сесил Лаббок, то он счел их тематику оскорбительно фривольной и, по словам Бориса, вышел из себя: “Мистер Анреп сделает нас посмешищем для всего мира. Что скажут наши клиенты, которые, потеряв состояние на бирже, побегут к нам через этот холл за помощью, а их встретят самая низкая шлюха древности, самый большой глупец и самый знатный педераст, подавившийся золотом?!”

Контракт был разорван, и комитет попросил Бориса приготовить новые эскизы. Борис так и сделал, но, как он сам говорил, без всякого интереса и уж наверняка в состоянии бурного негодования, потому что он никогда не умел переносить резких отказов и в таких случаях мог проваляться не сомкнув глаз всю ночь, задыхаясь от ярости. Для него это был вовсе не пустяк, хотя в компании он мог шутить по этому поводу и высмеивать заместителя управляющего.

Борис предложил новую, менее сомнительную тему – английские монеты, которая удовлетворила всех. Но когда он сделал рисунок обрамления центрального медальона, где изобразил несколько шаров, похожих на мячи для гольфа, еще один до странности придирчивый сотрудник банка счел их непристойными. В холле, расположенном у входа со стороны Треднидл-стрит, реконструкция которого началась в 1931 году, Борис поместил святого Георгия со змием, отчеканенного на золотом соверене в 1817 году по рисунку Бенедетто Пиструччи. Мозаичная монета около девяти футов в диаметре резко выделяется на фоне черных мраморных квадратиков пола, так же как и более мелкие монеты английских королей и королев, тянущиеся вдоль коридоров. Они связаны между собой и тематически подкреплены обрамлением из лавровых листьев и рогами изобилия, из которых сыплется золото. На одном из медальонов изображены два вздыбленных микенских льва, опирающихся на золотой столп. Вся работа наполнена мощной символикой: созвездия Большой Медведицы и Южного Креста обозначают влияние банка в обоих полушариях; морские и эфирные волны означают торговлю и связь; наименее понятный символ – это маленький красный камешек на карте Южной Англии, которым отмечена деревня Кобхэм в графстве Кент, где расположен Аулетс, дом XVII века, в котором родился и прожил всю свою жизнь архитектор здания банка сэр Герберт Бейкер.

Вся мозаика замечательна своим очарованием и живостью и, как всегда, содержит шутки, от которых не мог удержаться Борис. На пересечении двух коридоров мы видим портрет председателя банка Монтегю Нормана – две его головы, стоящие на колонне, напоминают изображения двуликого Януса.

Рулоны покрытых узорами бордюров для пола, теперь хранящиеся в Музее Виктории и Альберта, демонстрируют, с какой выдумкой Борис подходил к созданию оригинальных и в то же время строго выверенных обрамлений для главных картин. Он экспериментировал, пересматривал и изменял форму, цвет и сложный бег этих орнаментов, украшавших множество длинных коридоров банка.

Джинн Рейнал вспоминает, как они работали под землей в хранилищах банка под пристальным оком любопытных солдат, которые в те годы постоянно находились в утробе “маленькой старой дамы с Треднидл-стрит”[61]. Джинн работа нравилась, и благодаря ей она все же заняла свое место в парижской студии, где обнаружила, что одинаково свободно владеет обеими руками: она приклеивала красные камешки одной рукой, а зеленые – другой.

С 1927 по 1932 год банк выплатил Борису девять тысяч фунтов.

Полы в банке доставляли Борису множество хлопот и часто требовали ремонта. В 1933 году он заметил, что в одном месте в бетоне простукивается полость, а это могло привести к разрушению мозаики. Потребовалось заново переложить часть мозаики, потому что из‑за проходивших под полом труб парового отопления стал рушиться цемент. Один из медальонов был переделан за счет Бориса, но в виде компенсации он получил новый заказ. Тогда художник с улыбкой преподнес банку письменную гарантию, что его полы простоят пятьсот лет.